Наклоняюсь, прохожу языком размашисто, исследую, поглаживаю, собираю пряную влагу, схожу с ума. Знаю, что все это только для меня одного. Проникаю внутрь и чувствую, как сжимается, загоняет меня в петлю. Тонкие пальчики вплетаются в мои волосы, и Ария рычит и всхлипывает, не в силах удержаться на краю. Толчок, еще один, восхитительная сладкая дрожь и крик, будто переступила черту.
Но я не позволяю ей шагнуть за пределы: тяну, мучаю, извожу. И себя, и ее. Когда чувствую, что она на грани, замедляюсь, сбавляю обороты и даю немного передохнуть. А когда она долго выдыхает в потолок, будто верит, что позволю ей отдохнуть от сладкой муки, налетаю снова. Кусаю, целую, толкаюсь в горячую плоть пальцами. Она крутится под руками и истекает соками. Я пропитываюсь ее запахом, сладким ядом, отравляющим кровь.
Она взяла меня в плен, а не я.
Ее голос крошится, язык путается, слова не складываются, разбираю только окончания своего имени: «…нзо-о-о». Шепот переходит на вытянутый стон, а пальцы в волосах сцепляются до сильной боли. Отрезвляющей, но такой одновременно пьянящей.
Ария тянет меня вверх, обхватывает плечи руками. Щеки влажные от слез, а губы распухли от укусов, но глаза темные, они обещают мне бесконечные грозы.
Мгновение и мы меняемся местами, а Ария уже на моих бедрах, прижимает меня к кровати и почти светится алым. Она тянется к шнурку и распутывает его в два движения, позволяя кровавому водопаду упасть на плечи. Трется, умопомрачительно трется, дразнит. Чуть приподнимается и заводит руку назад. Касается меня. Властно, почти жестко, выбивая из груди звериный рык.
– Раз уж это наказание, – тянет она, а голос течет сладкой патокой и режет острыми лезвиями, – то наказывай, как следует, пират.
Не вхожу, а вонзаюсь, вжимая в себя. Она почти кричит и откидывается назад.
– Ария, почему я будто отравлен? Почему так, морские демоны, хочу тебя? – рычу и сдавливаю ладони на ягодицах. – Быстрее, моя фурия, я на грани…
Ускоряется сама, впивается зубами мне в плечо, будто хочет разорвать на части. Сдавливает бедрами и последний раз подается вверх, чтобы через мгновение принять до самого основания, до искр перед глазами. Горло сжимает так, что даже не могу кричать, только хриплю, захлебываясь стоном.
Ария упирается руками в мою грудь, ее голова запрокинута назад, а тело содрогается и блестит от пота в свете люнн.
Смотрит на меня и ее глаза искрятся.
– Мы оба отравлены, Энзо, – шепчет Ария пересохшими губами.