Кретин.
Еду принес, а поесть Птице не дал, усыпил, потому что в голове — полный кавардак и ни единой здравой мысли, как теперь со всем этим жить и что делать. У меня никогда не было таких проблем, клянусь Саджей. Женщины для меня — вопрос решенный. Отношения с ними частенько сводились к банальной механике, я бы даже сказал — к примитивному траху на пару-тройку раз.
Никаких дополнительных функций барышни не выполняли, ничего не требовали. Каждая из них, оставляя трусики на ковре или в ванной и ложась со мной в одну койку, знала: это временно. Это мираж единения, который развеется с рассветом.
Их в моей постели побывало достаточно, чтобы свыкнуться с мыслью, что утром вторая половина окажется пуста не потому, что они бежали от меня, как от чумы, а потому, что я сам так хотел.
Разумеется, были и те, кто мнил себя «особенными». Это отдельная каста наивных дурочек, которые искренне верили, что могут перевоспитать зрелого, утвердившегося в своих взглядах человека. Их было мало, но проблем такие доставляли больше всего, играя на публике оскорбленную невинность, чью жертвенность не оценили по достоинству.
А тут, блядь, все кувырком!
Вцепившись пальцами в волосы, я сидел на краю постели и посматривал на Флоренс так, будто впервые ее видел. В каком-то смысле — так и было. Я впервые допустил мысль, что она — посланница Саджи, призванная наказать меня за все, мать ее, грехи, изувечить мой привычный мир, растоптать меня, а потом выбросить тело в пустыне диким псам, в отместку за все мои похождения.
Шутка ли, мне уже казалось, что Канарейка — бессмертная!
С толикой стыда я вспоминал ее первое задание и свою жестокость. Она ведь могла умереть там, но вернулась с триумфом, неся известие о благополучном завершении миссии как знамя и немой укор моему недоверию.
И она всегда держалась до последнего, даже если не было сил терпеть. Потому что верила, искренне и без фальши, что уж я-то ее точно не брошу.
Верила, что вернется ко мне, где бы ни была.
И я ни капли не врал, говоря, что ей было бы лучше, если меня не станет. Что я могу ей дать, кроме токсичного, ублюдского характера, сдобренного цинизмом?
Флоренс так молода, она захочет детей, нормальных отношений, а я…
Шутка ли, разница в тридцать лет — это вам не игрушки.