Сердце гулко стучало, всеми силами стараясь не выдать своего волнения, я спросила.
— Разве у Алехара нет других… н наследников?
— У него было с десяток жён и раза в три больше любовниц, но ни с кем ничего не вышло.
— Было? — осторожно уточнила я.
— Да, моя мать готова была терпеть других женщин только ради рождения наследника рода Кетро, но по истечении более десятка лет неудач, она потребовала дать развод всем жёнам и отставку любовницам.
Боги… Никогда я ещё не думала, что из-за моей тайны может пострадать кто-то ещё, кроме матери и деда, а вот получается… страдает Рэм, оказавшийся на моём законном месте как в ловушке, Марлен, которая не хочет замуж за Рэма, даже Алехар… Хотя сам виноват. У него могла бы быть уже целая куча наследников рода.
Не замечая моих эмоций, Рэм продолжал рассказывать:
— Когда он встретил мать, мне уже было пять лет.
— Значит, тебе…
— Двадцать пять, да, — спокойно ответил Кетро, внимательно следя за моей реакцией.
— И ты уже?
— Прошёл обряд инициации, конечно.
— А почему тогда ты ещё в Академии? Я, так понимаю, и в университет ты поступил позже всех?
— По каким-то причинам я неправильно развивался. В пять лет даже говорить не умел. Мать говорит, это из-за того, что мы много путешествовали, скрывались от моего настоящего отца. В общем… подробностей не рассказывает.
Я с недоверием уставилась на него. Илрэмиэль Кетро… Этот всезнайка и всеумейка был отстающим в развитии… да отставания в развитии у этернов вообще не бывает!
— Даже не спрашивай, — поняв мою реакцию, махнул он рукой. — Я даже себя не помню. Первое воспоминание — это знакомство с Алехаром и слова мамы «Дорогой, это твой папа». Обряд принятия в род Кетро. Правда я очень быстро понял, что папа неродной, никто со мной не говорил об этом, я просто знал.
Кетро продолжал рассказывать о своей жизни как ни в чём не бывало… О том, как сверстники над ним смеялись, когда он пошёл в школу, как трудно ему давалась письменность, каким он был рассеянным.
— Первые пятнадцать лет жизни я постоянно проваливался в какой-то туман, часто не помнил, как оказался в том или ином месте, словно моим телом управлял кто-то другой. Всё изменилось на первой охоте. Отец взял меня на неё в пятнадцать лет — первый и единственный раз. Едва ли он понимал, что я не готов к реальному сражению, да он вообще никогда не обращал на меня внимания. Как и мать… — в словах этерна послышалась горечь. — Словно я не существовал.
— И что произошло на этой охоте? — услышала я свой голос, прозвучавший чужим.
— Я убил первого ямадзи, — кривая ухмылка изогнула чувственные губы. — Увидев кровь стихийника на своих руках, я чувствовал себя так, будто совершил преступление… предал кого-то, но с того момента мир обрёл чёткость, а я — ясность мышления. Поняв, что сильно отстаю и уступаю своим товарищам, взялся за учёбу…