— Род Китрас я только вчера узнала, — буркнула после паузы.
— Это ничего не значит. Твоя кровь… — начал говорить Бристан, но я его перебила.
— Хватит Гитлера из себя изображать. Нация, голубая кровь. Меня от этих слов мутить начинает, — рубанула рукой в воздухе.
— Евгения, запомни, — прошипел Бристан так, что у меня по коже поползли испуганные мурашки, — здесь не твой мир. Здесь свои правила. У тебя сейчас есть крохотный, но все же шанс. Устроишь сопротивление, и отец сразу же и однозначно поступит с тобой по-своему.
Мы встретились возмущенными взглядами, будто старались передать в них все, что думаем. Он о моем невежестве и глупости, я об их диспотизме. Первой пришлось сдаться мне. Бристан прав: как маг, я полный ноль, а они гораздо сильнее.
— Учти, Дмитрий все еще находится запечатанным. Как ты думаешь, сколько человеческий организм может прожить без воздуха? — при этих словах Бристан щелкнул пальцами, и на кресле, где вчера еще сидел Димка, засеребрилось марево.
Это был грубый, неприкрытый шантаж. Теперь становилось понятно, почему брат не отвечал на мои вопросы, сколько у моего друга времени. Он решил подцепить на крючок мои чувства и использовать на свое усмотрение. И чем он лучше моего отца, готовый отдать дочь лучшему производителю?
— Я готова учиться, — процедила сквозь зубы.
— Это хорошо, — кивнул в ответ Бристан. Еще один щелчок пальцев, и мерцающая фигура друга растворилась в воздухе.
Если до этого мне казалось, что Отис меня гонял, как мышь под метлой, то теперь стало ясно, что он сильно меня щадил по сравнению с моим братом. Бристан преподавал мне уроки по принципу Халена. Сначала кидал в меня заклинания, а я должна была выставлять щиты или отражать удары. Спасибо хоть заранее предупреждал, что нужно делать. От боевой магии мы отошли: Бристан решил, что сейчас я не потяну такую нагрузку. Мужчина предложил вместо нее использовать бытовую или магию жизни попеременно. Помятуя о том, что может сотворить магия жизни между мужчиной и женщиной, отнеслась к предложению брата скептически, но вскоре мне пришлось признать, что ни о чем подобном речь не шла. Бристан руководствовался тем, что эти два вида магии не смогут меня убить. Вот ранить или покалечить — вполне. В чем я немедленно убедилась. Огонь, вспыхивающий на моей коже или платье, горел очень натурально, мне же было нужно его нейтрализовать.
Кроме того, попутно Бристан требовал, чтобы я научилась опознавать мага, сотворившего это заклинание. Понятно, что это был он, но мне необходимо вычленять кусочек из заклинания, рассказывающего о его создателе. Вот это, как оказалось, самое трудное. Не могла еще раскладывать на составляющие уже готовое, материализовавшееся заклинание, принимавшее облик огня, с аппетитом пожирающим мое платье, воды, льющейся на мои волосы, лед, замораживающий ноги. Мне бы хоть с проявлениями магии справиться, а брат с каждым разом заставлял видеть не физические проявления заклинания, а магические. Сложный язык, незнакомая речь, плетения из разного цвета силы — все сбивалось в голове, путалось. В результате то на мне горело платье, то туфли превращались в ледяные башмачки. Уж не знаю, есть ли тут бранные слова, но я с превеликим удовольствием пользовалась великим и могучим, особенно поминая матерные обороты речи. Бристан какое-то время делал вид, что не замечает моих витиеватых фраз, потом стал прислушиваться, и в конце концов, не выдержав, спросил: