— Поговори, расспроси. Накануне меня предупреди.
— Постараюсь.
— То есть?
— А если я тебя не найду в этот момент? Вдруг ты в город уедешь? Дженна ждать не будет.
— Потанцуем? — перебивает Рамис.
Я вкладываю пальцы в его ладонь. Папа рассказывал, что не принято танцевать с одним и тем же мужчиной, если он не жених или родственник, но это правило метрополии, причём высшего света метрополии, ни к колонии, ни к вечеру в колониальной академии, ни ко мне оно не имеет никакого отношения, одна ко же пришло на ум. Теперь, когда мы с Рамисом договорились, что он имеет в виду, снова приглашая меня на танец?
Это соблазн, перед которым невозможно устоять.
Мелодия медлительно-нежная растекается будто карамель. Рамис точно следует за ритмом, не пытается ни обогнать, ни танцевать медленнее. Музыка зовёт, обещает что-то невыразимо сладкое.
Рамис…
Демоны, зачем он это творит со мной?
Наш танец мог бы быть невинно-целомудренным. Мы исполняем фигуры, перетекая из одной позы в другую, плетём взмахами рук невидимое кружево. Между нами расстояние в полшага. Мимолётные, будто случайные касания по обнажённой коже плеч, соприкосновение мизинцев. Чаще Рамис провокационно зацепляет жёсткой тканью манжета, и это будоражит, будит в душе что-то незнакомое, дикое. Воображение рисует, как я подаюсь вперёд, избавляюсь от тканевой преграды между нами. Жар разгорается.
— Это месть?
Месть за наш недавний поцелуй?
Рамис отвечает хриплым смешком.
— Я тоже умею производить неизгладимое впечатление, Мирта. Скажи, Мирта, ты сможешь сегодня спокойно уснуть?
Я почти задыхаюсь, по нервам бьёт злость вперемешку с азартом и острым удовольствием.
Я ни на секунду не забываю, что Рамис раскроет дело, найдёт убийц и вернётся в метрополию, а я останусь в колонии. Но с этого мгновения такие мелочи перестают меня волновать.
Мелодия стихает, и Рамис подаёт мне руку, отводит в сторону, ближе к стене. Я восстанавливаю дыхание.
— Ещё танец?
— Д-да.
Можно поискать приятелей Ринона, но вряд ли они согласятся отвечать на странные вопросы на празднике. Да и когда у меня ещё такой праздник будет? Рамис останется в колонии на месяц. Пусть на два или даже три. Дело будет раскрыто, виновные понесут наказание.
Мысли исчезают в вихре музыки.
Танец сменяется танцем, я давно не чувствую ног, но о том, что завтра буду жестоко расплачиваться за сегодняшний полёт, не думаю. Мелодия вновь зовёт. На языке приятная кислинка, послевкусие от клюквенного морса — Рамис утянул меня к диванчику, усадил и едва ли не насильно напоил. Происходящее настолько захватило меня, что жажды я просто не чувствовала, поняла, что безумно хочу пить только после первого глотка. И снова вальс, снова повороты, кружение. С улицы тянет вечерней прохладой. Я не заметила, когда открыли окно и двери, зато теперь вижу, что закат давно отыграл, академию обняла ночь, подсвеченная мириадами магических огоньков.