— Пока ни слова о тебе.
— Угу. Папа купил билет на океанический лайнер, но не воспользовался, потому что встретил мою тогда ещё будущую мать. Он верил, что встреча случайна. На самом деле встречу подстроили. Мать урождённая Килото. Род и вполовину не настолько древний, как Андрас, но достаточно старый, чтобы быть уверенным — способности к магии в роду закрепились. Прежде династических браков между двумя семьями не было, Килото не дотягивали по уровню. Андрас согласились на союз при условии, что мать родит не менее троих детей. По расчётам целителей свежая кровь пошла бы роду на пользу. Тогда папа об этом не подозревал, он влюбился. Я не знаю, сколько они встречались, месяц или два. Папа сделал предложение. Мать согласилась, но поставила условие, что брак должен быть скреплён магическим ритуалом, простая регистрация её не устраивала. Требование она обернула в романтический пафос, так что и тогда папа ничего не понял. Он бы и согласился, но всё ещё был не готов вернуться в семью. Наоборот, он уговаривал её вместе отправиться в колонию.
Я замолкаю.
Что было в голове у этой женщины? Неужели пара ступеней социального статуса того стоили? Я бы поняла, если бы так поступила нищенка, на руках которой больные родители, голодные дети и безногая собачка в придачу. Но мать из состоятельной семьи, что такое нужда ей неведомо. Ради статуса она… жертвовала свободой и даже самоуважением? Пусть для окружающих она была бы супругой молодого Андрас, внутри семьи ей бы вечно пришлось подчиняться главе семьи, полное бесправие.
Не понимаю…
— Она его соблазнила?
— Подозреваю, что ей особо и напрягаться не пришлось. Папа говорил, что был влюблён по уши. Мать забеременела. Мной.
— Но ведь во время беременности магический брачный ритуал строго противопоказан?
Кажется, Рамис предположил, что меня покалечило ритуалом. Нет, такого бы никто не допустил. Хотя… Кто знает? Матери, как выяснилось, плевать на меня, я для неё всего лишь средство. Глава семьи вполне мог пожертвовать мной в расчёте не других, удачных детей. Только папе я верю. Он бы не допустил.
— Да, поэтому им пришлось ждать. Мать ведь в прямую не отказывалась плыть, на словах соглашалась. Но в положении на океаническом лайнере делать нечего. Папа рассказывал, он порывалась плыть, он её останавливал. А она всего лишь хотела привязать папу мной.
Вроде бы ко мне история не имеет никакого отношения, меня тогда ещё на свете не было, а рассказываю будто сама в грязи пачкаюсь.
— Мирта, тебе не обязательно…
Нет, он же хотел услышать.
Я опускаю взгляд на чашку. Надо же, про кофе забыла. Делаю глоток остывшего, но по-прежнему безумно вкусного напитка и продолжаю: