Датчик-микрофон аппарата, который так далеко находился от воды, сейчас покачивался на волне у самой кромки.
— Да, как же, так!? — я подбежала к аппарату и быстро вытащила мокрый датчик с воды.
Он успел весь промокнуть и испачкаться в мокрый песок.
— Ну, нет, только не это! — взвыла я, отряхивая от него налипший песок. — Скажи, что ты работаешь. Пожалуйста!
В отчаянии я разговаривала с прибором, надеясь, что справедливость в мире ещё существует. Да не тут-то было.
Для проверки я навела на себя датчик, но прибор молчал. Шкала не двигалась, хоть, оставалась всё ещё с подсветкой. Наверно, испортился только этот микрофон. Но, вдруг, он может испортить и сам аппарат?
Надеясь, что поступаю правильно, я выкрутила датчик с аппарата и всё это перенесла на край пляжа. Поближе к деревьям. Проверять, всё равно, больше было нечего. И можно было уже не переживать за замеры.
Скорее, сейчас меня волновала предстоящая головомойка за то, что испортила прибор. Интересно, точно такой сможет достать папа? Всё же, у него в министерстве должны быть связи.
Я сидела на берегу и ломала голову, что теперь ожидает меня за такой поступок. Вряд ли, учитель спокойно отреагирует на такое недоразумение.
И как доказать, что я совсем на чуть-чуть отошла, а вода так быстро подобралась к нему? Да и, вообще, в самом деле. Как такое случилось?
Ведомая любопытством, я подошла к тому месту, где был аппарат.
Чтоб лучше всё рассмотреть, я достала телефон и включила фонарик.
Рассмотрев внимательно песок под ногами, мне стало не по себе. Рядом с отпечатком от аппарата, который я только что перенесла в безопасное место, был ещё один, в метре от него. И он точно не принадлежал дипломату профессора.
Выходит, кто-то переставил его. Но, кто?
На пляже, кроме меня, никого не было. В этом я была уверенна вплоть до этого момента. Сейчас же, моя уверенность таяла, как порция сладкой ваты, под проливным дождём.
Я посветила телефоном по сторонам. Однако, как и предполагала, никого рядом не было.
Но, все же, кто-то перенес аппарат и жестоко меня подставил, зная о последствиях.
— Эй! — крикнула я громко. — Выходи и извинись! Разговор есть! Всё равно тебя найду!
Меня посетило чувство дежавю. Уже на этой неделе я вот так кричала среди ночи и предлагала появиться тому, кто меня испугал. Тогда это оказался мальчишка, которого, кроме меня никто не видел. Неужели, снова он.
— Джейкоб? — произнесла я имя, которого боялась. — Это ты? Подойди ко мне. Я не причиню тебе вреда.
Никто, разумеется, не показался и не подошел.
Что, впрочем, было не удивительно. Это же ребенок. Если это он напакостил, конечно, он не подойдет и не признается.