Едва уловимая забота и беспокойство Кассандры тревожило мою скупую на чувства душу. Я даже ощутила глупое желание дружить с этой праведницей.
— Тыковка, ты не забыла, что сегодня полнолуние? — напомнил папа, почти бесшумно вошедший на террасу.
— Да, сегодня первая ночь превращений Артемиса, надеюсь, справлюсь с тем, в кого превратит его лунный свет, — попыталась отшутиться, чтобы не тревожить отца.
— Я беспокоюсь еще за одно событие, — произнес мужчина, демонстрируя возрастные морщинки.
Мама часто колдовала себе молодость, об отце она не волновалась, считая, что так будет даже лучше: муж останется только ее собственностью, не приглянувшись другой женщине.
— Пап, ты же знаешь, я не хочу об этом говорить, — запротестовала, как только поняла намек родителя.
— Блэр, то, что Карнелия ненавидит праздник, не означает идти у нее на поводу.
— Я не буду праздновать день рождение и точка. Перестань притворяться, будто не знаешь, чем все заканчивается!
— В этот раз ты не будешь плакать. Обещаю!
Отец не сдавался из года в год, пытаясь предотвратить драму события и искоренить из моего сознания ощущение предопределенности.
Глава 20. Кассандра
Мы долго шли по Сумрачному лесу, я покорно следовала за Луцием, хотя и не чувствовала к нему абсолютного доверия. Так добрели до небольшой деревянной хижины, скрытой от посторонних глаз высокими деревьями и кустистыми растениями.
— Здесь можем поговорить спокойно, — заверил преподаватель.
— Это твой дом? — спросила, поглядывая на хижину.
— Только в последние дни сезонов, когда нужно собрать данные о состоянии Сумрачного леса, — рассказал Луций, — раньше этим занимался Профессор Ленокс, бывший преподаватель травоведения, но он…
— Пропал, — закончила я предложение.
— По официальной версии, переехал в Ледовое Королевство, — усмехнулся преподаватель и открыл дверь, приглашая меня войти, — милости просим.
Внутреннее убранство хижины выглядело уютнее, чем внешний вид снаружи. Небольшая горница с койкой для сна, накрытой пуховым одеялом, крепким дубовым столом для обедни, письменным уголком и старинной печкой. Луций зажег в ней огонь и повесил греться чугунный чайник.
— Здесь славно, — растопила я приятную тишину, которую нарушало лишь потрескивание щепок.
— Да, только одиноко, — в голосе Луция чувствовалась печаль.
— Как твоя мама переживает исчезновение отца?
— Очень плохо, — вздохнул профессор, — я попросил тетю Полынью забрать ее к себе, чтобы не находилась в одиночестве, пока я в Академии.
— Она сейчас в Клукоре? — спросил я, и Луций кивнул. Эта провинция располагалась очень далеко от того места, где мы сейчас находились, — Получается, ты здесь совсем один?