— Они на это и рассчитывают! — я попыталась вырвать ногу из крепкого захвата, но меня не выпустили.
Плюнув на неудобство, подползла поближе к дракону и заглянула в его лицо.
— Ты не понимаешь: они руководствуются именно психологией: никто не заподозрит древнее семейство в предательстве, вот они и чувствуют себя в безопасности. А ты проверь их, спроси алиби.
— О каком алиби идет речь? Гордон был с тобой, — криво усмехнулся дракон, — В кабинке. Кстати, что ты там забыла? Мстишь Раулю?… Мелковато, не находишь? Приплетать его и Гордона к диверсии только из-за того, что тебе изменили.
— А выгораживать его только из-за того, что он твой родственник — не мелко? — взвилась я и попыталась пнуть его свободной ногой. Не вышло — теперь обе мои ступни покоились в широких ладонях дракона, — О справедливости в этом мире не слышали?
Глаза Вилберна опасно блеснули:
— Можешь подтвердить на суде, что во время взрыва Гордон никуда не выходил, был с тобой?
И снова вернулся этот его презрительный тон. Меня аж передернуло. Терпеть не могу!
А еще неприятнее, когда тебя загоняют в угол.
— Не могу, — честно призналась я, — Во время взрыва я была с тобой!
— Во-от! А насчет Рауля — твоих показаний будет недостаточно, даже если бы он пришел к тебе накануне вечером и чистосердечно признался. Ты — его рэуса, лицо заинтересованное. Поссорились, поругались, ты обиделась — и вот, спустя пару минут, в сердцах пишешь на него донос… Даже суд это понимает.
— Я — не такая! — мое лицо оказалось слишком близко к наклонившемуся дракону, но это уже не смущало. Хотела достучаться до его безмозглой головы и каменного сердца. Доказать, что в моих словах нет второго дна и я не подлый человек, — Как бы меня не обидел Рауль, такими вещами я бы шутить не стала. Но Гордон сказал, что они вместе подготовили этот демарш и связались с магами.
— Твое обвинение слишком серьезно. Подумай над ним еще раз.
Его лицо было так близко, что я чувствовала едва слышимый терпкий аромат его духов. А чужое дыхание легким ветерком щекотало кожу… Как и аромат пыли, осевший на его плечах, вероятно, после взрыва.
Мы сидели на моей кровати и тихо смотрели в глаза друг другу. О чем думал дракон? О своем брате, ужасном взрыве или моей вероломности?
Не знаю. Мои губы щипало от желания его поцеловать.
Но дракон отодвинулся и выпустил из крепкого захвата мои стопы. Встал и без лишних слов направился к двери.
Как меня задел этот демарш! Не то, чтобы я питала иллюзии по поводу его чувств, конечно, нет. Но уйти вот так, с видом оскорбленной невинности на лице!… Зря я думала, что Вилберн — другой и какой-то особенный. Он твердолобый хам, как и его братец, если не хуже.