— Ладно. — кэп сдался, но не знаю по какому поводу. — Я Париматэ, пришел просить помощи. Трианду, помоги, мне. Черт возьми! Помоги, сучоныш!
— А! Вот, Па, это ты? — он открыл дверь, что за бред только что произошел? — Во как, да у тебя руки нет! Хахах. — мде, тот еще говнюк.
— Я и сам знаю, Ти! — кэп, разозлился настолько, что даже Васян услышал. — Видишь, я ранен, а эта девка вообще в отключке! — еще бы он не видел, один глаз то по-прежнему работает.
— Ну так и быть. С тебя сто золотых. — золото? — А это значит, что я тебе больше ничего не должен. — а кому они вообще все должны, это что-то значит? — А наоборот, теперь ты мне должен девятнадцать монет! Ха, ты согласен?!
— У меня особо то и выбора нет! — как всегда.
— Да! — пока мы шли по двору. — У тебя его никогда не было. Только с тобой столкнешься, и все. Выбор пропадает. — это точно.
Ребят положили на койки. На импровизированные койки. Просто кровати посреди комнаты. Довольно необычной комнаты. Повсюду были развешаны плакаты.
Один такой плакат, висит прямо над кроватью кэпа. На нем желтая окружность, жирно обведенная. А в окружности глаз, с ресницами. Другой плакат, который висит над кроватью Василисы изображал волка, держащего в зубах огромный меч.
По комнате были расставлены свечи. Пока я разглядывал одну из них возвратился на ненадолго отошедший старик:
— Эй, ты это, тут трогай ничего! — ладно. — Хочешь, чтобы твоя деваха здорова была, сядь на стул и сиди. — сел и сижу, и вовсе она не моя. — Тронешь что-нибудь, все пропадет, и они умрут! — эм…
— Что? — это было уже слишком, мы только-только избавились от ожидавшей нас за следующим деревом смерти. — Вы о чем? — что происходит?
— Я не стану тебе ничего говорить. — еще бы. — Но знай, тронешь — они умрут. — ладно, не буду трогать, мне же лучше.
— Я не трону, обещаю!
— Вот и славно. Сиди! — аф, аф, сижу, блять.
Комната погрузилась во тьму, как только этот дед дотронулся до лба Василисы. Моя голова закружилась, и я отрубился…
— А? Что произошло? — я был на все том же стуле, свечи горели, и дед вновь до тронулся до лба, только уже Ара. — Опять? — голова еще больше закружилась, и я опять отруби…
***
Мой третий глаз вновь открылся. Я видел пред собой ужасную фигуру в одежде старика. Он пел какие-то странные песни. Но вдруг между красных занавесок пробился солнечный свет.
Открыв глаза, зевнул. Походу уснул, и проспал довольно долго. На кроватях никого не было.
— Надо их найти, а то как-то не по себе! — нашел кэпа и рыжулю в другой комнате, они пили молоко. — Эй ну вы как? Здоровы?