Следующая картина была так же радостна, как и предыдущая печальна. Дамиэль и я стояли вместе, с новорождённым Неро на руках. Яркий свет озарял нашего сына, первенца двух ангелов. Дамиэль выглядел таким счастливым.
Затем я увидела Неро мальчиком, который тренировался вместе с нами. Повсюду летали магические заклинания. Я усмехнулась, когда узнала старую гостиную Дамиэля в Нью-Йорке — и мебель была в огне.
Последняя картина Дамиэля изображала наше сражение во дворе Замка Бури. Это был день, когда мы инсценировали свою смерть и отказались от всего, чтобы защитить Неро.
— Ты расширил дом, чтобы освободить место для всех этих прекрасных картин? — спросила я Дамиэля, отрываясь от последней картины. Было слишком больно видеть это.
— Да, я продлил его, потому что мне нужно было место для моих воспоминаний о тебе, — ответил он. — И потому, что, как я уже сказал, у меня было много свободного времени. Быть занятым, сосредоточиться на тебе — вот всё, что удерживало меня от потери рассудка. Я знал, что ты жива. Я чувствовал это по нашей кровной связи. Я чувствовал это в своей магии и в своей душе. Но я не мог найти тебя, Каденс. Я ничего не мог сделать, чтобы вернуть тебя ко мне.
Беспомощная, безнадёжная мука горела глубоко в его глазах, словно призрак из прошлого. След всех тех лет, что он провёл здесь один. Я протянула руку и сжала его ладонь.
Его лицо преобразилось. Безнадёжность сменилась решимостью.
— У меня есть кое-что для тебя.
Он подвёл меня к маленькому столику в старом коттедже, затем достал из шкафа металлическую коробку размером с толстый словарь.
— Что это такое? — спросила я у него.
— Когда я понял, что пройдёт ещё много времени, прежде чем мы снова окажемся вместе, я кое-что сделал, — он открыл коробку и откинул её стенки.
Внутри лежал огромный блин с клубникой и взбитыми сливками. Вся еда была заключена в магическое заклинание стазиса.
— Я приготовил это для нас, Каденс. Чтобы разделить эту еду, когда мы, наконец, снова воссоединимся.
— Дамиэль, я… — мои глаза дрожали от слёз, а голос срывался от волнения. Такое чувство, будто моё сердце готово было взорваться. — Это самая романтичная вещь… — я всхлипнула. — На свете.
— Не торопись с выводами. Ты его ещё не пробовала. По прошествии двухсот лет он может оказаться отвратительным на вкус.
Я подмигнула ему.
— Я уверена, что ты сможешь справиться с таким простым заклинанием.
— Простым заклинанием… — его глаза сузились, и он подозрительно покосился в мою сторону. — Ты меня дразнишь.
— Разве это плохо?
— Это зависит от того, готова ли ты принять последствия.