— Я не уйду! — Ноттен сказал это резко, словно повторял не в первый раз. — Скоро закончим — и тогда я вам понадоблюсь!
— Чем? Вы сами как выжатая мочалка. Что же ей было надо?
— Как только оба сможем ходить — решением этой задачи и займемся! Катя, как твой голод?
— Прошел окончательно, — я обрадовалась, что наконец-то обратились ко мне. — Можно его освобождать. Меня тошнит теперь… от вида.
— Ишь, какая щепетильная, — выдохнул Ринс, но не улыбнулся. — Или просто волнуешься за меня?
Я волновалась, но прикусила язык. За меня ответил Ноттен:
— Вижу, что вы еще в полном здравии, айх. Тогда еще немного потерпите, чтобы уж наверняка.
— Я вам это припомню, Ноттен. В следующий раз. Кстати, а если следующий раз наступит завтра — тогда уже ни вы, ни я завтрашний день не переживем. Может, в этом и есть ее план?
Толстяк начал подползать ближе — вероятно, готовился прекратить пытку. Но все еще не начинал выдергивать жуткие болты.
— Не вижу смысла в этом плане, Ринс. Допустим, завтра вы принесете в жертву меня. Потом — Катю. Потом сами умрете в попытке угомонить ее своей кровью. Возможно, то же происходит со всеми айхами мира. И чего Богиня добьется, если прикончит всех нас? Родятся новые и займут наши места, пусть и через годы. А ей придется голодать в своей клетке весь период становления новых магов.
— Зато отомстит? В этом есть хоть какой-то смысл. Давайте, Ноттен, боль болью, но сознание я скоро не удержу.
Переносить айхов в комнаты мне помогали слуги — я уже не была способна произнести заклинание перемещения, так вымоталась. Ратия бегала с кувшинами, принося все новые порции отваров. Впервые видела я и лекаря, который прикладывал повязки к ранам и зачем-то заверял, что заживет быстро — стоит только Ринсу очнуться. Черная магия сама излечит такие повреждения. Он это мне объяснял? Будто я спрашивала. Я-то вообще почти не говорила, испуганная тем, что айх все же отключился — уже после того, как Ноттен выдернул последний штырь. Возможно, от болевого шока или кровопотери. А теперь я смотрела на его лицо — до неузнаваемости острое — и думала, обрадовала бы меня его смерть? И почему я не радовалась в ритуальном зале, наблюдая за его страданиями? Связь может искажать мои мысли. Или их может искажать страсть к нему, которая в некотором виде всегда присутствовала. Или страх перед Богиней, которая неизвестно что задумала, а самые сильные защитники сейчас лежат в постели бессознательными бревнами. И новую подобную атаку никто из них не перенесет, если таковая случится в ближайшее время. Я спасла Китти, но не погубила ли этим весь мир?