Марк сжал кулаки.
– Я не хотел ее убивать, правда. Но это такая оплошность с моей стороны – оставить свидетеля… Я же хотел сначала показать вашу некомпетентность, а потом и своего начальника за собой утянуть, а так получалось, что я сам позволил на меня выйти через свидетеля. Вы бы меня все равно поймали, только без нее вышло бы дольше, да и улик меньше было бы… Ну да как получилось, так и получилось. Главное, что за Леньку я теперь спокоен. Недолго командиру нашему теперь при погонах оставаться…
Трофимов какое-то время молчал.
– Значит, все ради справедливости, да? А как же те люди, которые пострадали от твоих действий? Для них где справедливость?
– А вы так и не поняли? – улыбнулся Ветлицкий. – Где оно вообще, правосудие ваше? Наступило оно для Леньки? Только слово красивое. Нет его в природе, как нет невиновных, нет виноватых… Все мы преступники, просто кто-то борется, чтобы это преступление было наказано, а кто-то скрывает его так хорошо, что занимает высокие посты и ни о чем не жалеет.
Он замолчал, откинулся на спинку стула и запрокинул голову, не обратив никакого внимания на конвойного, наблюдавшего за ним с нескрываемым презрением. Впервые за последние два года на душе у него было спокойно.
Из допросной Марк выходил в смешанных чувствах. Он всегда считал, что делает все ради своих близких, но сейчас, после разговора с полубезумным террористом, отдавшим все ради мнимой справедливости, внезапно задался вопросом: а сколько еще таких вот скрытых преступлений? Сколько было дел, в которых виновный ушел от наказания, а сколько может быть тех, о которых они просто не знают? И как тогда найти преступника, если им может оказаться кто угодно – друг, родственник или, как в случае Ветлицкого, начальник?
Вышедший следом за ним Трофимов захлопнул за собой дверь и устало прислонился к стене. Будто постарев на десяток лет, он словно едва держался на ногах, и Марк даже успел на секунду испугаться, когда полковник так же резко выпрямился. Обычно ясные глаза сейчас не выражали ничего, кроме крайней степени измождения.
– Ну, что скажешь? – поинтересовался он. Марк на миг задумался.
– Он ничего не отрицает, но мотив… Будем назначать психиатрическую экспертизу?
– Да и без нее понятно, что смерть брата его подкосила… Но если честно, в какой-то степени я его даже понимаю, – вдруг сказал Роман Алексеевич. – Знать о преступлении и не иметь возможности его доказать или хоть что-то исправить… Это любого сведет с ума. Ладно, лучше скажи мне, что там с заложниками? Все целы?
– Дубцова в больнице, Саня говорит, у нее повторное сотрясение – она сильно ударилась головой, когда пыталась увернуться от пули. Запер ее в палате, велел отдыхать. У Ксении Маяковой пара-тройка царапин, а охранник вообще все проспал.