— Как все разнится!
Безусловно, этот образ был навеян воспоминаниями о настоящей капле еще в те времена, когда Педро Мигель жил в этой комнате до своего отъезда в дом тетушки в Сан-Франсиско-де-Яре, и это доказывало, что, по крайней мере, какая-то часть его прежнего опыта старалась просочиться через труднейшие метафизические умозаключения, и, быть может, ему бы и удалось этого достичь, но тут как раз, когда воображаемая капля уже готова была вот-вот отделиться от потолка, мысль его была резко прервана. Свеча догорела, и комната погрузилась в темноту. И только тогда Педро Мигель сообразил, что он не спит, а все еще лежит в одежде из-за Пришедшей в голову глупой блажи: пересчитать балки на потолке, чтобы лишний раз удостовериться, что их, как и прежде, всего девять.
Оказавшись в темноте, Педро Мигель, вдруг увидел, что уже светает. Он встал с постели, потянулся и, почесав затекший затылок, выглянул в окно, в квадратной раме которого ясно сверкала прекрасная утренняя звезда.
Устремив взор на подернутые дымкой горы, Педро Мигель оглядел величаво-спокойные вершины, освещенные оранжевым огнем утренней зари, на миг задержал взгляд там, вдалеке, потом перевел вниз, на море, безмятежное и теплое, как парное молоко… Педро Мигель глубоко вдохнул запах росистой травы, прислушался к журчанью воды, стекавшей из жестяного желоба в огромный кувшин. Услышал, как над крышей дома, над самыми высокими деревьями, пронеслась стая крикливых попугаев, и почувствовал, как холодный утренний ветерок приятно освежил его воспаленные от бессонницы глаза, Педро Мигель почти ничего не замечал вокруг себя; навязчивые мысли, терзавшие его всю ночь, овладели всем его существом, на него словно напал столбняк.
Внезапно в его голове вспыхнула мысль, одна из тех, что мгновенно возникают и исчезают в разгоряченном мозгу, утомленном бессонницей и напряженным трудом, — мысль, которая заставляет человека действовать механически; Педро Мигель натянул на себя пиджак — единственную часть одежды, которую он снял перед тем, как лечь в постель, нахлобучил шляпу, вышел в поле и быстро зашагал по дороге в город.
После доброго часа спорой ходьбы по кратчайшим тропинкам и оврагам он уже стоял перед приходской церковью. Падре Росендо Медиавилья, только что разоблачившийся после утренней мессы и намеревавшийся что-то сказать служке, стоявшему поодаль, обернулся и неожиданно для себя увидел Педро Мигеля.
— Ба, это ты! — вскрикнул он. — Я даже не заметил, как ты вошел.
— Я вошел вслед за вами и не хотел прерывать ваши молитвы.