Паяла рану, пытаясь успокоиться, все мысли были о Марке, только вчера были вместе, а сегодня он уже на столе. Надеюсь Дин чудотворец, потому что там, как красиво объясняют родным: повреждения не совместимые с жизнью.
Закончила паять длинный шов, подвезла медкапсулу, переложила, мельком взглянула на пациента.
О Господи!
Сердце упало и разбилось на сотни осколков, это — Чейз.
Где они были? Что там произошло?
Они ничего не рассказывали о своей работе. Просто исчезали на несколько дней, затем появлялись, как ни в чём не бывало. Я понимаю, у них своя работа, вот только видеть их на своём рабочем месте, тяжело. Слишком тяжело. Грудь сдавили железные тиски, глаза наполнились слезами. Надо взять себя в руки, не могу сейчас расклеиться, ещё Марк ждёт помощи. Вытолкала медкапсулу в реабилитационную. Постояла перед выходом, глубоко вдохнула пару раз, собралась с мыслями, выбросила грязные перчатки, взяла другие и направилась помогать Дину. С Марком предстоит много работы.
Собирали Марка по кусочкам в прямом смысле этого слова. Он был подключен к жизнеобеспечивающей системе. Его внутренние органы были разложены на столе, восстанавливались в мини капсулах, они были сильно повреждены и не функционировали. Мы с Дином ковырялись в его брюшной полости, исправляя всё, что только возможно, чтоб позже присоединить заживлённые органы. Как только мини капсула пикала, мы брали свежевосстановленный орган и присоединяли его к тысяче нервных окончаний и кровяных сосудов и так один за другим, шаг за шагом, не отходили ни на секунду, чтоб только он выжил. И так четырнадцать часов без передышки. Когда паяла его брюшную полость, уже верила, что он будет жить. Переложили его в медкапсулу и отправили в реабилитационную. Через два, три дня будет, как новенький и дружно выдохнули с облегчением.
Подняла глаза на Дина.
— Ты чудотворец, — обняла его и честно разревелась, выпуская накопившееся напряжение и страх.
— Шшш, ну что ты. — успокаивал Дин, — Иди, отдохни, тяжёлое выдалось дежурство.
— Да уж, — вытерла слёзы.
Раздался звонок по внутренней связи.
— Слушаю, — ответил Дин.
— К вам отправлены пять раненых, трое тяжёлые, — отрапортовал солдатик.
— Отдых отменяется, — скомандовал Дин и отключил вызов, — Рина готовь операционные.
После такой сложной операции ещё больные, это кошмар. Мы же четырнадцать часов были в неимоверном напряжении, Дин и того больше. Как мы примем ещё пятерых, не представляю. Банально ноги не держат, спина ноет, мозги отключаются.
После долгих шести часов операций, я с трудом соображала и еле держалась на ногах.