Сильнее развел ее бедра, подхватив под ягодицы, и стал медленно погружаться. Черт. Она была тугой, как девственница. Я даже зажмурился, пытаясь думать о мертвых кроликах, котятах и щенятах, о чем угодно, черт возьми, только не о том, как это охренительно быть внутри нее. Нельзя так позорно облажаться в первый же раз и кончить даже до того, как я войду в нее полностью.
— Больно? — отреагировал я, когда она едва слышно вскрикнула.
Соня кивнула.
— Прости, — пискнула она. — Я давно не…
О, боже. Только не продолжай.
Я накрыл ее губы поцелуем, продолжая погружаться в нее и также медленно выходить. Потянулся рукой туда, где соединялись наши тела, и помог ей расслабиться, мягкими нежными поглаживаниями. Она была слишком сильно напряжена, а я слишком спешил.
Ее мышцы обхватывали меня так туго, что я бы в жизни не поверил в то, что она рожала, если бы не видел ее дочери. Сколько же времени у нее не было секса? Разве люди вообще могут столько вытерпеть?
— О боже… О боже…
Я не останавливал круговых движений пальцами и не отпускал ее рот. Соня дрожала мелкой дрожью, и все сильнее впивалась в мои плечи руками. Забота о ней отвлекла меня от собственного близкого оргазма, пока я продолжал медленно входить в нее.
А потом я погрузился в нее целиком. Соню выгнуло дугой подо мной, несмотря на то, что я был куда тяжелее ее. Она впилась зубами в мое плечо и вся натянулась, как струна. Я прикусил ее сосок зубами, ускорил движение пальцев и, не выходя из нее, шевельнул бедрами.
Ее оргазм был мощной лавиной, которая чуть не унесла меня за собой. Я отпустил себя, понимая, что, хотел бы продлить эти мгновения, но сейчас просто не продержусь и секунды дольше.
Особенно, учитывая, что она потянулась к моей руке — той самой, еще мокрой, — и втянула указательный палец себе в рот.
Меня моментально унесло.
Я лишь несколько раз ударил бедрами глубоко и сильно, по-прежнему остро чувствуя отголоски ее неутихающего оргазма, и кончил следом.
***
Даже после секса я продолжил целовать Соню, не в силах насытиться ее губами. Ее отзывчивостью. Не прерывая поцелуев, помог ей подняться со стола и избавиться от остатков одежды. Разделся сам.
Она повела меня в ванную, хотя я мог ориентироваться в ее квартире даже с закрытыми глазами. Было по-прежнему невероятно странно видеть знакомую планировку, но с другой мебелью, кафельной плиткой других цветов и узоров.
И ощущать, после стольких лет верности, совершенно другую женщину в своих объятиях.
Я должен был сказать ей правду до того, как наши отношения зайдут слишком далеко. Именно так я собирался поступить до того, как она оказалась подо мной на кухонном столе, но эту грань — до и после — мы преодолели со скоростью света. Обратного пути больше не было — узнай сейчас она правду, я уже был бы лжецом в ее глазах. Так стоит ли портить этот момент сейчас?