Станислав только кивнул, дескать: 'было дело!'. Он в прошлые времена тоже большой любитель помахаться был, не то, что Будка. Тот до последнего норовил обойтись без кулаков, впрочем, если уж припирало - не тушевался. Но Борька - он вообще такой... метис купчины с дипломатом из старых советских фильмов 'про царизм'. Но товарищ хороший.
Пан Томаш встал из-за стола:
- За повстанне сослали? Славный у тебя, пан Анджей, пращур.
Подойдя к стене, снял с нее ту самую фотографию в бело-красной рамочке, бережно смахнув со стеклышка пыль невесть как оказавшимся в руках клетчатым платком, вновь вернулся на своё место:
- Мой дзядек, отец и двое вуйков теж повстанцы. В осемьсет шестьдесет тшетем дрались у славного пана Романа Рогиньского. В тем повстанне дзядек и вуйко так и згинелы. Ось лишь картка осталась. Поглядайте: то отец, то дзядек, а с краю - вуйки. А то, посредине - сам пан Рогиньский! Славный был пан!
Борис
Сидели мы за столом у пана Томаша довольно долго, уж точно - за полночь. Слушали больше, чем говорили: оказывается, у Лучицкого был, как у многих поляков, свой 'пунктик' на почве национальной гордости: больно любил дядька повествования о геройском участии своих родичей в Январском восстании поляков против царя. А поскольку жил одиноко, то найдя в нашем лице 'свежие уши', оторвался по полной. Наконец, обходчик уложил нас ночевать, сам же ушёл, по его словам, 'проверять путь'. Да, по зимнему времени вдоль рельсов ходить, на насыпи, где самый ветер - удовольствие маленькое. Но раз уж человек себе такую работу выбрал, никто не виноват.
Как только хозяин нас оставил, Трошицинский 'обрадовал' новостью, что мы втроём имеем редкую возможность стать свидетелями грандиозных исторических событий начала двадцатого века. И не только свидетелями, но и участниками. Оказывается, на дворе - не то девятьсот четвёртый, не то девятьсот пятый год со всеми 'прелестями' вроде первой революции, реакции и поражением в русско-японской. А через недолгое время предстоит Первая Мировая, ещё пара революций, гражданская, голод, НЭП, коллективизация-индустриализация-оккупация, Вторая Мировая и прочее-прочее-прочее... В общем, мы ещё не старые и до смерти Сталина, теоретически, имеем возможность дожить. Но ввиду всех этих перпетий - возможность далеко не стопроцентную. И даже не тридцати... А оно нам надо? Как мне, так не очень.
В первый момент я Стасу не поверил, но Дрей Ю подтвердил, что тоже склонялся к подобному мнению: по крайней мере мы никак не можем быть в нашем столетии по целому 'букету' признаков. А Андрюха у нас - признанный спец по истории, в локальном, конечно, масштабе. Вот же не было печали! И что теперь делать? У меня через неделю зарплата с премией должна быть, хотел отложить на отпуск в июне. А теперь кто мои денежки получит? Да и в Пальма-де-Майорка во времена царизма самолёты не летали!