Я осторожно убрал прядь с её лица. Однако, непослушная мохнатка вернулась на облюбованное место, пощекотав девушку над верхней губой. Сина умильно сморщила носик и чихнула, просыпаясь. Открыла глаза – в них ни капли сна, как будто прямо сейчас готова к труду и обороне. Хотя, чему я удивляюсь?
– С добрым утром, Сина, – улыбнулся я. – Как спалось?
– Утро? – девчонка не поняла шутки. – До утра ещё долго. Около двух часов.
Я припомнил забавное совпадение, что сутки на Мегене тоже делятся на двадцать четыре часа. Пришла моя очередь удивляться:
– Сколько-сколько?! Ничего себе мы поспали. Здесь же ночь безумно длинная!
– Нормально поспали, – внезапно Сина оттолкнулась руками от земли и села, смотря мне в глаза. – Так ты что – в первый раз на Мегене?
– В первый, – не стал отрицать я очевидное. – А ты-то как догадалась?
– Хм, значит, ты и на Оздии не был, – в её глазах зажглись лукавые огоньки. – Я знаю – ты с Браза. Потому что на Омфибрее сутки почти такие же, как и у нас.
– Нет-нет, объясни, вначале – откуда такие выводы? Допустим, я не с Браза, но почему ты уверена, что я в первый раз на Мегене? Даже, если я это уже сам признал…
– Ну, ты же удивился тому, что проспал всю ночь?
– И что?
– А то, что твои биоритмы автоматически подстраиваются под тот мир, куда ты попадаешь. Если поживешь на Мегене несколько дней, то вполне сможешь спать всё тёмное время суток. Зато потом и днём не будет никакой сонливости.
Вот оно как! Я вспомнил, с какой скоростью менялись день с ночью в безымянном мире сумасшедших волшебников. Вот где ритм жизни! Теперь понятен и бешеный метаболизм тамошних эндемиков. Нет – не хочу крайностей. Мой ритм меня вполне устраивает.
От размышлений меня отвлекла Сина. Она ухватилась за мою ладонь, и, поднявшись на ноги, несильно подёргала меня за руку.
– Вставай, пойдём.
– Куда?
– Увидишь. Об этом нельзя рассказывать, иначе всё впечатление испортится…
Не выпуская моей ладони, девушка направилась к краю поляны, ведя меня с собой как на прицепе. Едва мы вступили под своды леса, как стало ещё прохладнее. Сумерки сгустились, Хотя полной темноты не было. Всё же то, что я принял за ночное светило, скорее всего, было признаком наступающего рассвета – лунное сияние никогда так сильно не проникнет сквозь кроны деревьев. И только настоящий – не отражённый свет солнца, пусть ещё и не выбравшегося из-за горизонта, способен потеснить ночь даже в самом глухом лесу.
Мы шли довольно долго. В отличие от вчерашнего вечера, девушка была задумчива. Казалось, она время от времени хочет что-то спросить или сказать, но никак не решается. Наконец она остановилась и повернулась ко мне. В густом сумраке я не смог разглядеть выражения её лица. Но, видно было, что она, наконец, решилась.