Я напрягся ещё сильнее, прислушался, казалось бы, до боли и звона в ушах. И тут в них самых, ушах, то есть, что-то звякнуло, в мозгах (многострадальная моя голова) что-то щёлкнуло, и я понял, где я слышал мужской голос. Добрыня!
В тот же благословенный миг мой слух обострился, наверное, в десять раз…
– Во-вторых, в это время у людей самый крепкий сон, – детский голосок – стопудово Варежка.
– А в третьих? – это Добрыня.
– Есть в третьих. Я его почти три часа усыпляла.
– А в-четвёртых, конспираторы, – пришла и моя очередь подать голос, – я уже не сплю! Слышишь, Варенец, ну-ка чеши сюда. Говорить будем…
Через несколько секунд тишины, я уж испугаться успел – а вдруг опять ошмыг выйдет – раздался характерный звук мягкого прыжка (скорее всего с подоконника) и топоток кошачьих лапок по полу. Серая задрыга вспрыгнула на кровать, встала передними лапами ко мне на грудь, и вопросительно уставилась мне в глаза.
Я же, подготовленный вчерашними событиями вообще к чему угодно, машинально гладил кошку и млел от счастья – ЧУДО, оно всё же существует!
Глава 2. Менеджер континуума
– Ну, рассказывай, – я, наконец, собрался с мыслями и приготовился выслушивать весьма интересную информацию.
– А чего рассказывать-то?
– Эй, эй! Меня тоже возьмите! – Судя по мелькавшей тени за окном, собак умудрялся в нетерпении подпрыгивать выше подоконника.
Пришлось вставать и топать по холодному полу к входной двери. Кошка решила, что на кровати ей будет лучше и осталась. Я вышел на веранду и с наслаждением вдохнул запах настоящей весны. Открыл входную дверь. Добрыня, до этого приплясывавший на ступеньках, ткнулся холодным мокрым носом мне в руку и сунулся в дом.
– Стой! Куда ты ломишься? – Варежка всё же соизволила присоединиться к нам. – У тебя лапы грязные.
Добрыня замер и виновато завилял хвостом. Я же изумлённо уставился на кошку – вот уж не подумал бы, что её это будет волновать в первую очередь.
– Ладно, чего уж там – всё равно завтра убираться. Пойдём на кухню. – мне так приспичило побыстрее разобраться в происходящем, что обращать внимание на такую мелочь как грязный пол совсем не хотелось.
Мы переместились на кухню. Варька в два прыжка забралась на своё любимое место – на самый верх кошачьего комплекса, который я в порыве рукодельности соорудил ей как то длинными новогодними праздниками. Добрыня сунул, было, нос в кошачью миску, но получил сверху недовольное "пф-ф-ф" и разлёгся на тёплом полу поближе к холодильнику. Я присел на диван.
– А вы, правда, разговариваете? – глупый, в общем-то, вопрос, но, как то сам собой сорвался с языка.