– Где печать рисовать? На ране?
– Да, – выдавил он из себя.
И я принялась выплетать сложный рисунок. Пальцы дрожали и силовые потоки все время вырывались из рук. И сам узор был довольно сложен, содержал буквы незнакомого алфавита, потоки приходилось изгибать и связывать узлами, пресекая движение энергии. Когда символ налился зеленым светом, я разорвала рубашку магистра. Он глухо простонал, когда я прилепила рисунок к ране. И в темноте его глаз заплясали зеленые огоньки.
– Зеркало, – хриплым голосом приказал он.
Знак в отражении оказался больше, чем в реальности, расползся по амальгаме, будто впитываясь в зеркальную гладь. Кроме символа, никакого больше изображения в зеркале не отражалось.
Из глубокой раны начала извергаться темная, загустевшая кровь. Рана будто выплевывала почерневшие сгустки. Лицо магистра исказила боль, руки мелко затряслись, послышался зубовный скрежет, на лбу выступила испарина.
Вот мрак! А я и не подумала, что лечение может быть таким болезненным.
– Лаэш, маковое масло, быстрее! – мертвая девушка сорвалась с места, но магистр сквозь стиснутые зубы прорычал:
– Нет...
И, вот, что означало его «нет»? Может быть, лечение со столь сильно одурманивающим средством несовместимо, или же это обыкновенное нежелание показать свою слабость? Мужчины часто этим грешат. Но за магистром я такого не замечала. И потому послушалась его «нет».
– Лаэш, не надо, – остановила мертвую девушку.
Дарриан часто задышал через полуоткрытый рот, прикрыл веками невидящие глаза и, кажется, даже расслабился. Рана перестала изрыгать кровавые сгустки. Неужели помогло?
Осторожно вытерла кровь вокруг раны, прореха в животе заметно уменьшилась, но зашить все равно нужно. И как же хорошо, что я уже помогала магистру в этом деле. Человеческие ткани шьют не так, как можно зашить дырку на одежде. Каждый стяжек завязывается отдельно, нить обрезается. Хороша бы я была, если б заштопала ранение как старый носок.
Достала из сумки кривую иглу, нитки и антисептический раствор. Сначала соединяем мышечную ткань, предварительно плеснув антисептика. Здесь обошлось всего тремя стежками. Лорд морщился, но глаза не открывал. Пощупала пульс, хоть и слабый, но ровный, слегка учащенный. Внутренние швы выполняются желатиновой нитью, которая через несколько дней растворится без следа. А вот для внешних используется шелковая. Такие швы потом еще и снимать нужно. Но, надеюсь, к тому времени магистр уже придет в себя и избавится от шелковых стежков самостоятельно.
– Нора... – едва слышно простонал он. И лучше бы мне этого не слышать. Перед глазами встал образ девушки за клавесином. Понимаю, что глупо, но душу обожгло обидой, и теперь я смотрела на стянутую швами рану глазами, полными слез. Ну, вот, почему он вспомнил ее?! Почему?!