– Тебя так умилили танцующие мертвецы? – кладя руки мне на плечи, шепнул Дарриан. – Отчего слезы?
От неожиданности вздрогнула, обернулась, но тут же отвела взгляд, пряча мокрое от дождя и слез лицо в ладони.
– Это просто дождь, – ответила как можно более равнодушным голосом. Если он ничего не чувствует, пусть не знает, что чувствую я.
– Пусть будет дождь, – согласился магистр, убрав руки, а я, растерев ладонями щеки, вновь взглянула на неупокоенных.
– Не знала, что мертвые могут быть счастливы, – голос все-таки дрогнул.
– Мертвые всегда счастливы. Им недостает разума, чтобы грустить. Они как дети, радуются мелочам, ни о чем не тревожатся, живут здесь и сейчас, а не в пустых грезах. Потому мертвые мне нравятся гораздо больше живых.
– Но почему? – я снова повернулась к магистру, потеребив рукав платья. – В смысле, как такое возможно? – никак не получалось правильно сформулировать мысль. – Сам механизм? Что остается от тхен и хемоу? Разве это не просто тело?
– Исследовательский интерес? – одна бровь магистра поползла вверх.
– Наверное, – пожала плечами.
– У них остается часть сознания, самая древняя, самая непосредственная, сама суть. Говорю же, мертвецы очень похожи на маленьких детей. И чем меньше осознанности, тем забавнее их действия. Лендра и Таннай не были знакомы при жизни. Они даже жили в разных эпохах. Оба довольно пассивны, молчаливы, способны выполнять самые простые заданий, но едва над кладбищем польет дождь, они спешат исполнить свой танец.
– Они выглядят такими счастливыми, – взгляд снова устремился к умертвиям.
– Они и впрямь счастливы. Порою великое благо – лишиться рассудка.
– Жаль их.
– Отчего же?
– Они давно мертвы. У них нет будущего. А будь они живы, могли бы стать семьей, у них были бы дети... – голос сорвался.
– Каждый из них уже прожил свою жизнь. Семья, дети, все это уже было. И, по-моему, это прекрасное посмертие. Если когда-нибудь умру, я бы тоже хотел так беззаботно кружиться под дождем. Это куда лучше неизвестности.
– Вы боитесь смерти? – удивленно обернулась к магистру.
– Все боятся, – он немного смутился, но тут же подавил смущение. – Это нормально. Неизвестность всегда вызывает страх. Это на уровне инстинктов. О смерти я знаю немного более, чем любой другой человек, но все равно не понимаю, что происходит с теми, кого не возвратили в тело. Где-то ведут они свою непостижимую жизнь или тихо тлеют в гробах? Я спрашивал мертвецов, но они не могут вспомнить.
– То есть, нет никакого перерождения, загробных миров? – сама я тоже не слишком верила в это, но знаю многих, кто придерживается именно таких взглядов. Наказание или награда за прожитую жизнь, как учит их религия. Вот, только мне кажется, ни наказывать, ни награждать там некому.