Понемногу истерика отступала, пальцы распрямились, что позволило, растирать слезы по щекам. Заметив, что я потихоньку прихожу в себя, магистр заговорил:
– Сильно испугалась?
– Педали перепутала, – виновато пробормотала, стараясь на него не смотреть.
– Бывает. В древности даже шутки ходили про водителей, путающих педали, – он посмотрел на меня. – Я не к тому, что это смешно.
– Вы так здорово управляетесь с каретой... – хотелось продолжить самобичевание вслух, но лорд Эрсиэ перебил:
– «Ты», Дайренн. Говори мне «ты».
– Но мне ведь уже не нужно изображать Вашу невесту?
– Мне нравится, когда ты говоришь мне «ты» и обращаешься по имени, – ухмыльнулся хитро и коварно.
– Хорошо, Дарриан. Буду говорить тебе «ты», – я вдруг тоже заулыбалась. А магистр что-то нажал, и заиграла музыка. Странная, никогда такой раньше не слышала. И звуки такие, что всегда казались ужасными, а сейчас слуху приятно. Но словно это и не музыка, звон тысячи мечей на поле брани, скрежет стали, топот конницы, но все так слажено, а голос звонкий, мелодичный, и отдаленная мелодия кифары. Никогда не думала, что такое сочетание звуков покажется мне красивым. Ощущение будто менестрель поет о битвах, и голос его оживляет сцены сражений. Жаль, что язык совсем незнакомый.
– Какая странная музыка, – пробормотала, уже забыв о своих слезах.
– Нравится? – заулыбался магистр.
– Ага, – подтвердила, – никогда такого не слышала.
– Так и думал, что тебе понравится рок.
– Рог? – иногда совсем его не понимаю. – Чей рог?
– Не рог, в смысле рога, а рок, – он не сдержал смеха. – Очень древний жанр. Мне когда-то нравился. Тыщу лет его не слышал.
– А о чем эта песня?
– О воинах, что сражаются на арене за свою свободу.
– А я так и подумала, что о воинах. Там звук сраженья слышится.
– Да... – как-то отстраненно произнес магистр, – слышится... – улыбка его померкла, и строгий взгляд вперился в темноту перед нами.
– Что-то не так? – ощутив, как напряглось лицо магистра, поинтересовалась.
– Да все не так, – неожиданно зло ответил он.
Как-то не по себе стало от его окрика. Меня пугали такие резкие перемены в настроении некроманта. Он замолчал, все так же глядя на открываемый светом фонарей тракт. Любопытство разбирало спросить, что именно не так, но откровенная злость, ощущавшаяся в нем, отбила всякое желание говорить.
Чуть позже Дарриан все-таки заговорил сам:
– Я все никак не мог понять, чего испугались кошмары из Лэнга. Сам же ничего такого, что могло быть опасным для нежити, в тебе не ощущал. Даже когда ты пробудила силу огня, это совсем не та сила, что могла заставить этих существ в ужасе дрожать. И дело не в самом минерале ашхсит, его они тоже не боятся, – он сделал паузу, нервно сглотнул. – И, вот, теперь ты каким-то образом смогла атаковать демона. При том, что мне самому практически нечего ему противопоставить, по сути, я могу только защищаться. И знаешь, что из всего этого следует? – конечно, я не знала, потому промолчала, да и магистр, похоже, не ждал ответа и продолжил. – Что та сущность, что находилась в ашхсите, все еще в тебе.