— Потому я и предупредил, чтобы была внимательней. Не отвлекайся. Или тебе нравится немного отвлекаться?
Пока меня выбивал из сознания Артем, я и не заметила, что Володя с усилием развел мои ноги, как будто открывая меня для рассмотрения. Хотя туда никто и не смотрел. Но ладони уже судорожно проходились по внутренней стороне бедер. Ему сильно мешала одежда, но я и без того чувствовала себя развратной. Но и развращали меня профессионально, надо отдать им должное… И снова палец Артема скользнул внутрь, но он и сам наклонился — наверное, хотел поцеловать.
Я очнулась:
— Хватит, иначе… я даже не знаю, что иначе!
Володя меня не удерживал, когда я решила встать. Мое кресло теперь занимал Артем, и я была уверена, что он не окажется против, если я размещусь теперь на его коленях. Но отошла к перилам, от пороков подальше, и заявила с чуть большим нажимом:
— Мы слишком спешим.
— Мы слишком медлим! — возразил Володя. — Я скоро взорвусь, если кто не в курсе.
А ведь я тоже была уже близка к взрыву. Артем скрывал, но я его изменившийся взгляд видела — его тоже пробирает. Но сейчас он решил придерживаться свойственной сдержанности:
— Лиля, ты уже ко всему готова, но можешь сказать прямо — как думаешь, к чему ты готова сейчас?
— К поцелуям, — выбрала я без раздумий. — И пока только к ним.
Наверное, я преувеличила, но обрадовалась, что со мной спорить не стали — мужчины лишь переглянулись лукаво и поднялись на ноги. И случилось вроде бы то, чего я попросила: меня целовали, по очереди, не давая и нескольких секунд, чтобы отдышаться и собраться. Я иногда и глаза не открывала, но не путалась, кому отвечаю в конкретный момент. Поцелуи Володи всегда сразу глубокие и напористые, от них хочется стонать прямо ему в рот. Артем целует иначе, но я ошибалась, когда называла его ласковым и осторожным — он сильнее заставляет раскрываться, иногда давит пальцем на подбородок, чтобы я размыкала губы как можно шире. Его поцелуи не невинные, они самые что ни на есть пошлые. А вот в руках я путалась, и далеко не всегда знала, чьи пальцы сжимают напряженные соски сквозь ткань, а чьи проходятся по ягодицам. И снова поцелуи, поцелуи, разные, распаляющие, развратные. Я больше не могу без продолжения, я больше не хочу останавливаться и на секунду прерываться, чтобы получить снова только поцелуй.
Я обняла за шеи обоих, тем самым останавливая. Они дышали одинаково сдавленно, но я — совсем рвано. Теперь среди нас холодных не осталось. Но зажмурилась и затараторила шепотом:
— Не надо больше, хватит. У меня уже все горит.