Циан вздохнул.
— Что ж, вы это понесете.
— Я так и сказал.
— Сумки тяжелые. Там почти вся наша еда и вода.
— Хватит, Циан.
— Я пытаюсь заботиться о вас, господин. Вы этого не делаете.
— Мне не нужен присмотр, — прорычал Эмонн. Он разбил куски, сунул их под руку. — Вернемся и накормим остальных.
Они побрели по снегу. Циан плюнул, когда они добрались до высоких сугробов, и слюна замерзла, не долетев до земли.
— Что скажете дворфам? — крикнул Циан. — Им не нравится ваш вид!
— Им понравятся мои слова.
— А если нет? — гном прыгнул, чтобы увидеть лицо Эмонна. — Они не самые любезные.
— Им это не должно нравиться, они должны просто меня слушаться.
— Да, потому что мы часто работали с дворфами.
— Брата они любят еще меньше меня.
— Дело не в том, что он ваш брат или король. Им не нравятся Туата де Дананн. Они могут даже не впустить вас.
— Хорошо, что я большой. Я пробью путь.
— Через прочные золотые двери?
Эмонн поднял кулак с кристаллами. Его ладонь была ранена в бою, кости стали фиолетовой массой. Он все еще мог медленно двигать рукой, но это было непросто. Он посчитал это чудом и старался не бояться перемен.
Циан громко сглотнул.
— Понял, господин.
Через пару минут они развели костер. Магия помогла высушить дерево, и вскоре к вою ветра добавился веселый треск.
Эмонн отделился от остальных. Он был дальше всех от костра, дал погреться остальным. Их маленьким телам тепло требовалось сильнее. Уна жарила овощи на сковороде из сумки Циана, добавляя травы, мед и молоко.
— Господин? — спросила она. — Вы с нами?
Он покачал головой и показал кусок копченой оленины.
Они сжались все вместе. Мальчик был так близко к огню, что Эмонн переживал, что он загорится. Они все устали, замерзли, проголодались.
Он мог лишь нести тяжести. Эмонн жевал еду, игнорируя тревожные взгляды, которые Уна бросала поверх плеча. Гном явно поведал ей об их разговоре.
Тревога терзала его разум. Он не хотел говорить им о размахе своих ран. Его ладонь была меньшей из проблем. Трещины и кристаллы тянулись во все стороны на его теле.
Он едва ощущал холод. Лед проникал в его кристаллы, вызывая онемение, но слабо замедляя его тело. Лед не действовал на него, как на остальных.
Это беспокоило.
Эмонн еще не доводил болезнь до такого состояния. Он не хотел знать, что будет, когда он станет скорее кристаллом, чем мужчиной.
Он не говорил им, что клинок Фионна застал его врасплох. Эмонн все еще видел своего близнеца, когда тот примчался сзади и поднял меч. Эмонн ощущал его как холодные ветер на спине.
Он повернулся, и клинок последовал по тому же пути, что меч их отца. Впился в выемку плоти и кость, пронзая глаз.