Эмонн старался не показывать остальным. Он не хотел, чтобы они видели его глаз, рассеченный пополам кристаллом. Он касался глаза порой, отмечая, что не ощущал прикосновение. Все раны были чувствительными, но не эта.
Если он закрывал другой глаз, он видел мир разбитыми кусочками. Несколько фейри становились сотнями. Огонь пылал, тянулся вокруг него. Эмонн гадал, ощущалось ли так безумие.
— Господин? — окликнула Уна в последний раз. — Мы собираемся отдыхать. Вы с нами?
— Нет.
— У огня теплее.
— Хороших снов, пикси. Я первым буду в дозоре.
Она скривилась.
— И единственным.
— Точно.
— И вам нужно порой спать, Эмонн.
— Не этой ночью. Мы слишком близко к землям дворфов. Я не хочу попасться.
Он игнорировал слезы в ее глазах. Он не мог поддаться ее эмоциям, как бы ни устал.
Он был солдатом. Их путешествие вызывало воспоминания давних дней, когда он вел своих воинов к армиям Неблагих фейри. Они разбегались от его огромного меча, убегали от Нетронутого принца.
Он еще не видел в Ином мире такой снег. Сугробы местами были ростом с него. Он вел фейри вокруг завалов, похожих на горы, надеясь, что это не слишком утомит их.
Он явно ошибся. Они уснули, как только опустили головы на землю.
Огонь трещал. Ветер выл. И Эмонн замер так, что снег собрался на его плечах сугробами. Пролетали часы, а его разум не утихал.
Ему не нужен был огонь, ведь огонь жил в его воспоминаниях. Сорча — единственная женщина, которая пленила его мысли, как только ворвалась в его тронный зал. Она танцевала перед его глазами, покачиваясь с огнем. Она была в зеленом платье, которое он любил, и юбка развевалась вокруг нее как волны океана.
Он скучал по ней, но эта жизнь не подходила для такой женщины, как она. Он надеялся, что она ушла домой, нашла семью и, может, хорошего мужчину для детей и теплых ночей.
Кристаллы на его горле болели. Любой, кто осмелится тронуть ее, окажется на мече Эмонна. Может, ей лучше быть одной.
Тень двигалась в стороне. Короткая, приземистая и слишком узкая для гнома. Дворф крался мимо спящих фейри.
Дворфы были хитрыми. У них были ловкие пальцы, и никто не мог найти их в системе туннелей, из которых состояли их крепости.
Тень снова пошевелилась, но Эмонн не двигался. Он был как камень, притих. Он даже не дышал, а дворф перебрался через сугроб и направился к их сумкам.
Эмонн решил, что это был мужчина. Борода намекала на это, хотя он не мог утверждать с уверенностью, пока они не поговорили.
Эмонн встал и тихо прошел к вору. Его шаги не издавали ни звука, он не достал меч, зная, что сталь запоет, требуя крови.