Волны добрались до их дома и угрожали здоровью оленя. Хоть он не сказал розе, он переживал за нее. Олень мог доплыть до берега.
Роза точно утонет.
Но в день, когда волны были выше всего, мимо пролетал ворон. Олень крикнул ему и попросил ворона забрать розу когтями.
— Отнеси ее в безопасность, — попросил он. — Туда, где она сможет пустить корни.
Ворон нежно взял ее, не слушая ее печальные крики. Лепестки тянулись к оленю.
— Ты будешь дома, — сказал он. — Роза не может расти без почвы.
Они летели над землей и водой. Соленые брызги жгли ее корни, сбивали лепестки с ее цветов. Когда ворон опустил ее в лесу, она сдалась.
Старый дуб вздохнул:
— Ты не роза. У тебя нет шипов.
— Я — роза, хоть мои шипы притупились.
Береза покачнулась.
— Ты — не роза. У тебя нет лепестков.
— Я — роза, хоть лепестки облетели.
Ясень плакал:
— Ты уже не роза, но ты можешь стать чем-то большим. Поспи немного в моих корнях.
Когда роза проснулась, она поняла, что древние деревья были правы.
Ветви росли из ее волос, кора покрыла кожу. Корни опутали ее ноги, но она была не такой, как деревья. Ее тело было изогнутым, разум — ясным, и она смогла отодвинуться от них.
— Видишь? — сказал ясень. — Ты все-таки не роза.
1
Роза и олень
— Сорча, лицо чешется!
— Сорча, живот болит!
— Сорча, не могу дышать!
Сорча сдула спутанную прядь с лица и посмотрела на потолок, словно видела сестер сквозь пол. Они говорили, что болезнь сделала их бесполезными, отказывались покидать кровати, сколько бы раз Сорча ни говорила им, что они не умирают.
Пока что.
Грязная одежда мешала видеть, гора была такой высокой, что Сорча едва видела за краем, ее руки дрожали от веса. Это была первая охапка из многих, которые ей нужно было отнести к реке. Только она из семьи не пострадала от чумы, и только ей можно было покидать бордель.
— Не радует, — буркнула она и крикнула. — Я сейчас буду, дорогие сестры!
— Сорча!
— Я знаю, вам неудобно, но я умоляю вас, потерпите! Мне нужно разобраться со стиркой.
— Стирка важнее нас?
Она закатила глаза. Ее сестры всегда хорошо умели убеждать отца, что им было плохо. Вот только они не могли убедить в этом сестру-целительницу.
Сорча напомнила себе, что они были больны. Чума кровавых жуков была не пустяком. Она тихо убивала. Но Сорча не могла отогнать ощущение, что они могли хотя бы попытаться помочь. Даже папа выбирался из кровати на ужин. Он не заставлял ее носить тарелки наверх и обратно.
Прохладный ветерок задел ее потную шею. Его прикосновение было приятным, хоть и удивительным, ведь ставни были заколочены.
Она приподняла бровь, опустила белье на пол и толкнула дверь кухни. Отец сидел и кормил маленькую коричневую птицу на подоконнике, доски прислонялись к стене рядом с ним.