Сорча прислонилась к дверной раме и скрестила руки на груди. Папа подвинул семена. Он терпеливо позволял птице съесть еще. Она была все ближе, а потом крохотный поползень прыгнул на его ладонь и ел оттуда.
— У тебя редкий талант, — сказала она.
Он поднял взгляд с улыбкой.
— Научился у тебя.
— Да?
— Когда ты была маленькой, ты говорила: «Папа, птицы боятся тебя, потому что ты большой. Если будет маленьким и тихим, они тебя полюбят, как любят меня».
— Не думаю, что ты сделал себя маленьким.
— Я никогда не умел хорошо менять облик.
Поползень тряхнул перьями и съел еще зернышко, а потом улетел в окно без шума. Папа меланхолично смотрел ему вслед.
— Ты скучаешь по свежему воздуху, — сказала Сорча.
— Больше всего. Что сейчас за время года?
— Наступает весна. Думаю, снег выпал в последний раз.
— Так скоро?
— Это не ощущается скорым, — рассмеялась она. — Но мы еще тут. Это радует.
— Все мы?
— Да. Кого-то не хватает?
Папа повернулся на стуле у окна и окинул ее взглядом.
— Может, я и болен, но не слеп. Ты оставила кого-то.
— Все что-то оставляют после долгого пути.
— Даже когда это другой мир?
— Да.
Сорча села за длинный стол на кухне, сняла грязный платок с головы. Грива рыжих кудрей рассыпалась по ее плечам. Все еще было странным, что ничто не изменилось в доме, где она выросла.
Деревянный стол был с отметками, которые она вырезала, чтобы отвлечься от ссор в семье. Травы сушились над огнем, заполняя воздух запахом базилика и розмарина. В котле кипел суп на ужин.
То же, но и не такое. Она замечала детали, которые не беспокоили ее раньше. Пыль в уголках у камина. Паутина под потолком. Холодный ветерок не пропадал.
Она выдохнула.
— Хочешь услышать истории о Гибразиле?
— Твои сестры тебя звали.
— Звали.
— Ты не хочешь заняться ими?
— Не очень, — Сорча уперлась локтями в стол и обхватила голову. — Это делает меня плохой? Я должна хотеть помогать сестрам. Они больны, они заслуживают моего внимания и заботы.
Она услышала, как отец встал и прошел, шаркая, к ней. Скамья скрипнула, он сел рядом с ней. Его тонкая ладонь потерла ее спину.
— Ты так старалась сохранить нас живыми, и я думал, что случилось что-то ужасное.
— Почему?
— Никто не работает с таким пылом, если не пытается что-то забыть. Или кого-то.
— И я так делаю.
— Знаю.
Она посмотрела на мужчину, который много раз спасал ее жизнь. Новые морщины появились на лице папы. Старые стали глубже, а на лбу пролегли линии тревоги и боли.
— Мне все еще сложно осознать, сколько времени прошло, — сказала она. — Год и день. Серьезно?
— Я могу повторять это снова и снова, Сорча. Мы думали, что ты мертва.