Старая калитка скрипнула, когда Сорча открыла ее. Она хотела починить ржавую петлю. Ей нужно было починить ставни, залатать дыры в крыше, убрать на заднем дворе… и список тянулся все дальше и дальше.
Может, она презирала такую жизнь. Она жила какое-то время в замке, ей прислуживали. А теперь она прислуживала остальным.
— Я так низко пала? — спросила она, взглянув на силуэт дома. — Я презираю их, потому что они больны?
Да. Ответ был гулким «да» в ее голове, словно криком в овраге.
Она сжала калитку, хмуро глядя на дом, словно это было проблемой.
— Сорча! Снаружи холодно, — мягкий мужской голос заставил волоски на ее шее встать дыбом.
Она фальшиво улыбнулась, скаля зубы.
— Геральт.
Он подошел к ней с грацией танцора. Узкие брюки обвивали его ноги, он явно считал ноги своей лучшей чертой. Объемный плащ из черной шерсти подметал землю за ним, убирая снег.
— Ты простудишься, Сорча, и кто будет заботиться о тебе, пока ты помогаешь своей семье?
— Я справляюсь неплохо сама.
— Но не обязана, — он снял свои кожаные перчатки палец за пальцем. — Прошу, позволь.
— Я не возьму твои перчатки, Геральт.
— Бери! Каким бы я был джентльменом, если бы дал тебе ходить без должной одежды?
Он взял ее за руку, вложил печатки в ее ладонь с улыбкой, от которой ей хотелось ударить его. Она выронила перчатки на землю.
— Так ты обходишься с женщинами? Будто они не понимают, что нужно самим позаботиться о себе?
— Они не обязаны заботиться о себе.
— А если некоторым из нас хочется?
— Почему тебе хочется?
Сорча фыркнула и закатила глаза.
— Ты не поймешь.
— И не хочу. Мне нравится заботиться о тех, кто дорог моему сердцу…
— Не надо, — она перебила его, подняв руку. — Я не хочу слушать тебя. Мне нужно идти, Геральт. Уж прости.
— Я пойду с тобой. Ты идешь в город?
Конечно, если женщина шла одна, то она шла в город. Сорча старалась не закатывать глаза, но не справилась. Куда еще могла идти женщина, если не в город? Глупый мужчина.
— Я иду в храм.
— В какой храм? В церковь?
— Нет. В лесу.
— Ах, — он нахмурился. — Ты бы не призналась в этом до своего исчезновения.
— Люди меняются.
— Видимо, да.
Ее сапоги хрустели по снегу, оставляя едва заметные следы. Она не собиралась стоять и слушать его слова про ее жизнь. Она не хотела говорить с мужчиной, который хотел подчинить ее своей волей.
— Так где ты была?
Он не знал, что нужно было вовремя уходить.
Холмы вокруг них были белыми. Деревья не торчали из земли, только небольшие горки отмечали, где были каменные стены. Даже овцы держались у амбаров в это время года. Никто не хотел забредать далеко от безопасности огня.