Но они были не просто воинами, а воинами - женщинами! А какая женщина без украшений?! Шеи молодых воительниц украшали бронзовые или золотые обручи - гривны, а также разноцветные бусы. На руках имелись браслеты -- повязки из серебра и бронзы. В ушах бронзовые, серебряные или золотые серьги на подвесках. В ногах на носилках лежали предметы женского туалета: бронзовые зеркала, раковины с различными минеральными красками, костяные ложечки для растирания румян, белил и прочих красящих веществ, а также другие понятные только женщинам так необходимые им для создания красоты мелочи.
Возле носилок стояли различные кувшины, горшки и тарелки, как глиняные, так и медные, бронзовые, даже попадались и серебряные блюда. Все эти емкости были наполнены жертвенной пищей.
Рядом лежали головы принесенных в жертву лошадей, а также уздечки и чепраки из бараньих шкур с широкими ремнями.
В общем, говоря современным Кириллу языком, девушки были полностью экипированы для загробной жизни.
Он подумал, что сейчас, как в его время на похоронах, начнутся всеобщие страдания, плачь и различные причитания. Но вопреки ожиданию, вокруг была гробовая тишина. Только слышался треск от костров и недалеких храп лошадей. Даже сторожевые псы перестали бегать по становищу, затихнув где-то в сторонке. Народ, окруживший площадку и носилки с усопшими, стоял и молчал, обнажив и опустив головы.
Как отметил Кирилл, все женщины-амазонки были с одинаковыми прическами. По типу а-ля украинки Юлии Тимошенко. Они имели довольно длинные светлые волосы, заплетенные в толстую косу, обернутую вокруг головы. Получалось что-то вроде бублика или каравая на голове. Но это была не прихоть или дань моде, как у его современницы, а чисто практическое использование. Как и у древних китайцев, такая прическа убирала длинные волосы, чтобы не мешали, и одновременно служила амортизатором при ударах по голове. Для более жесткого крепления в волосы вплетали тонкие, но крепкие кожаные шнурки.
После нескольких минут молчания к носилкам подошла сарамата Марнара и начала совершать обряд прощания с погибшими боевыми подругами. Она, постепенно кружась и отбивая определенный ритм колотушкой в свой бубен, обошла каждые носилки, произнеся только известные ей заклинания. На пару секунд Марнара задержалась у носилок своей дочери и немного сбилась с ритма. Видимо материнская любовь в этот момент оказалась сильнее обязанности жрицы. Но это было лишь мгновение. Немного в стороне от носилок быстро собрался маленький местный оркестр, состоящий из нескольких старших мужчин и женщин. В руках они держали уже более крупные бубны, больше похожие на односторонние барабаны, и костяные свирели. Постепенно ловя ритм бубна главной жрицы, музыканты все громче стали выдавать ритмичные звуки, убыстряя их. Бой барабанов очень походил на аллюры лошади переходящей сначала с шага на рысь, а затем с рыси на галоп.