— Почему? — спросил профессор.
— Потому, что их вывезут в Москву, — признался Поздняков, — ну, что? Вы согласны ехать в Россию?
Шефер вспомнил слова Позднякова на русском языке на пароходе и сразу догадался, что его похититель — советский шпион. Но у него не оставалось выбора — возвращаться в Германию, чтобы попасть в казематы гестапо и подвергнуться пыткам, которых он не переносил, было глупо и страшно.
— Вы обманули меня! — в расстроенных чувствах выдавил из себя Шефер, — обещали, что я увижу Эльзу с детьми в Стокгольме, а теперь оказалось, что их здесь нет!
— Я предлагаю Вам уехать в Москву, где у Вас будет интересная работа, большая зарплата и отдельная квартира! — осмелился раньше запланированного им же времени сделать предложение Поздняков.
— Вы хотите, чтобы я предал Родину? — плаксиво простонал Шефер.
— А Вы Гитлера с Родиной ассоциируете? — вопросом ответил Поздняков, — этот изверг несет гибель Германии, Вы это сами понимаете. Родина Ваша никуда не денется, Германия без Гитлера будет гораздо лучше Рейха! Я билеты до Москвы уже приобрел, поезд отходит завтра утром. Вы едете со мной?
— Что мне остается делать? — обреченно спросил Шефер, — у меня теперь только одна дорога — к моей семье, где бы она ни была!
В Москве на Ленинградском вокзале Позднякова и Шефера встретил адъютант Фитина и на служебном автомобиле привез их на Лубянку. Павел Михайлович поблагодарил Позднякова с успешной операцией и огласил заготовленный заранее приказ о представлении его к государственной награде Ордену Красной Звезды и присвоения звания полковника. Шефера под охраной доставили в Московскую лабораторию Курчатовского института, где он начал активно сотрудничать по проведению опытов цепной реакции. Ученый был обижен обманом Позднякова, но надеялся, что советская разведка позаботится о его семье. Только в апреле Эльзу с детьми доставят в Москву из освобожденного Кёнигсберга.
Поздняков получил трое суток отпуска и в первый же вечер пребывания в Москве приехал домой на Сретенский бульвар, после шести лет разлуки. Это было настолько неожиданно для его супруги и сыновей, что она, открыв дверь квартиры, была парализована и не могла вымолвить слова. Затем спохватилась, повисла на шее у мужа и разрыдалась, не веря своему счастью. В состоянии аффекта женщина не услышала странного обращение к ней Ивана, он назвал ее и детей: «мои заложники». Не секрет, что семьи разведчиков, работающих за рубежом, являлись гарантией возврата агентов на родину и были своеобразными заложниками на случай перевербовки иностранными разведками.