У Дмитрия Даниловича в кабинете висела большая, во всю стену, ведомость учета боевой и политической подготовки командиров и политработников нашей танковой части. С некоторых пор появились там и наши фамилии. И оценки против каждой. Если по какой-то дисциплине схватил тройку — знай, что будет разговор с командиром полка, при котором не раз покраснеешь.
Этот человек отдавал делу военной службы все силы и энергию, всего себя. На плечах таких командиров, как я теперь хорошо понимаю, держалась наша боеготовность. А проверка ее — огнем и кровью — была уже не за горами.
Во время войны мне довелось встречаться с командармом Д. Д. Лелюшенко, решать под его руководством нелегкие боевые задачи, получать правительственную награду из его рук. Дмитрий Данилович вырос в должности, в звании, но не постарел и привычкам своим не изменил. То были даже не привычки, а сильные и яркие черты командирского характера. Танковая армия Д. Д. Лелюшенко записала на свой боевой счет немало славных побед.
Наши будни в части были до краев наполнены учебой, ратным трудом — проходили они быстро, только успевай календарные листки срывать, но не бесследно. В мой взвод, оснащенный танками Т-26, в марте прибыли люди из запаса — командиры машин, механики-водители, башенные стрелки. Ребята все хорошие, иные уже с житейским опытом, но, чтобы сколотить и обучить настоящее подразделение, с ними надо было много работать.
Весной вышли в лагеря. Майор Лелюшенко позаботился, чтобы там были созданы все условия для эффективной боевой учебы танкистов. С кадрами, правда, были трудности. Опытные командиры, как, например, наш ротный старший лейтенант В. Костров, ушли на повышение, на их места назначалась молодежь. В нашем подразделении сложилось в одно время так: исполняющий обязанности командира роты — я, и. о. политрука — старшина срочной службы Леша Константинов, и. о. зампотеха — младший воентехник Иван Переверзев. Вот такое командование — все «врио». Но работали мы дружно, с огоньком, и дела в подразделении шли неплохо. Мой «комиссар», как я называл Константинова, каким-то образом поспевал бывать на всех важнейших мероприятиях, умел всюду оказать на людей нужное влияние. Этот энергичный, общительный паренек с четырьмя треугольничками на петлицах, по моим тогдашним представлениям, был врожденным политработником.
Замечу, что мне всю службу, всю жизнь на политработников везло. Сколько их было — политруков, комиссаров, замполитов, начпо, — все оказывались на должной высоте, с каждым у нас складывались деловые и товарищеские отношения, хотя в принципиальных вопросах, в требовательности мы никогда не поступались ни на йоту.