Когда я назвал двухнедельный срок окончания ремонта, Пустильников заметил:
— При такой рассредоточенности за две недели не справимся. — Потом подумал и добавил: — А к двадцать пятому марта сделаем все.
Я не стал «давить» на него, так как знал, что и без этого он приложит все силы и, если сумеет, сделает раньше, чем обещал. Только предупредил, чтобы танки, оставшиеся в подразделениях, не разбирали одновременно: важно сохранить минимум боеготовности.
Пустильников и Бочагин уехали. На следующий день инженеры и техники натянули на себя хрустящие костюмы ТОЗ и присоединились к ремонтным бригадам. Снова, как в декабре под Браньском, мастера меняли двигатели, перебирали коробки передач, снимали башни. Только теперь, к счастью, руки не прилипали к металлу: мартовское солнце хотя и не баловало теплом, но разводить костры и подогревать инструмент не было нужды.
Люди работали молча, напряженно: чувствовали и понимали, что день окончательной победы близится. Ведь о нем, об этом дне, всю войну думал с радостью и надеждой каждый фронтовик. И сейчас тяжелый боевой путь, оставшийся позади, не казался уже таким трудным. Впереди — Берлин!..
В одной из ремонтных бригад я встретил в те дни технолога 83-го батальона инженер-капитана Н. И. Сатарова. Со штангенциркулем в руке он разбирал кучу траков, измерял проушины.
— Не зря копаемся, товарищ полковник, — пояснил Сатаров. — Из четырех гусениц набираем годных траков на одну. Заменим только пальцы, и будет ходить сотни километров.
— Чем вы объясняете, что проушины износились неодинаково?
— Это естественно. Во время боев некогда было заниматься выбраковкой; подбитые звенья заменяли новыми — и снова в строй. Ну а сейчас если выбраковывать с толком, расстановкой, технически грамотно, как положено, тогда процентов двадцать пять траков сумеем к делу приспособить. Ведь это — тонны металла, да еще какого! — воскликнул Сатаров.
— Это верно... А зачем того молодца догола раздели? — показал я на танк, стоявший на стульчаках без ходовой части и агрегатов.
— Приходится менять все, — ответил Сатаров. — Да ничего! Завтра мы из него «человека» сделаем. Пусть повоюет, а силенок до Берлина хватит.
Первые два дня ремонтники создавали задел, а затем стали выпускать по 5–6 машин в сутки. «Пустильников не ошибся, — думал я и прикидывал: — К двадцать пятому или двадцать шестому все работы закончим...»
12 марта состоялась встреча Военного совета армии с кавалерами ордена Славы. Командующий и член Военного совета тепло поздравили их и призвали впредь так же смело и решительно бить врага. А 14-го в большом городском клубе собрались офицеры управлений, соединений и частей, чтобы отметить вторую годовщину славного боевого пути армии. Генерал Гришин в своем докладе подвел итоги этого пути. За два года боев наша гвардейская армия прошла 7400 километров — от советского села Прохоровки до немецкого города Мариенвердера; освободила тысячи населенных пунктов, десятки тысяч узников лагерей смерти; воспитала и вырастила тысячи храбрых, опытных, самоотверженных воинов. Многие из них были удостоены высшей правительственной награды — звания Героя Советского Союза.