— А где сам Вольский? Где штаб АБТУ?
— Не знаю, товарищ военинженер. Получив приказ, я побежал вас разыскивать. — Он взглянул на ручные часы: — Это было четыре часа назад.
Карцев еле держался на ногах. Пот грязными струйками стекал по его лицу. Но губы почему-то сложились в довольную улыбку.
Я тоже невольно улыбнулся:
— Чем ты так доволен, Николай?
— Доволен, что мы снова встретились...
— А ты уже потерял надежду?
Карцев кивнул головой в направлении Огуз-Тобе, откуда слышались частые автоматные очереди, и ответил:
— Откровенно говоря, на встречу я уже мало рассчитывал.
— Так уж кругом плохо?
— Многое мне неизвестно. Однако наша контратака не состоялась. — Он поморщился и стиснул зубы. — Парпачь наши оставили, — сказал Карцев с какой-то особой болью в голосе.
В районе Парпачь находился 134-й отдельный ремонтно-восстановительный батальон. Я поинтересовался его судьбою. Карцев ответил:
— Сто тридцать четвертый вышел с боем. На него навалилась большая группа немецких автоматчиков. Ремонтники здорово защищались, обеспечивая выход машин и мастерских. А потом отошли в район Кошай.
— И танки бросили?
— Всего несколько «двадцатьшестерок». Тянуть их было нечем.
До селения Кошай мы добирались с Карцевым вместе, а оттуда, наспех глотнув кружку обжигающего горло кипятку, я бросился догонять колонну базы.
Теперь уже 49-я база шла в полном составе: товарищи, задержавшиеся в Семисотке из-за грозы, догнали тех, кто ушел накануне.
База шла. Но как!.. Гитлеровские самолеты носились над дорогами на бреющем полете и засыпали их мелкими бомбами. Каждый километр пути доставался нам с большим трудом. Только и слышалось: «Воздух»... Мы добрались наконец до селения Чукул-Татарский и остановились на ночлег. Сюда же доставили два танка, прибуксированные трофейными тягачами.
Стемнело. Морозов пригласил меня выйти во двор и молча вытянул руку в направлении Семи-Колодезей, где размещалась фронтовая станция снабжения. Багровое зарево окрасило небо. Гигантские столбы пламени освещали местность на десятки километров. Реактивные мины, вонзаясь в вышину, оставляли за собой мгновенно исчезавшие причудливые огненные зигзаги. Гул накатывался такой, будто неподалеку палили тысячи орудий. Наша основная база снабжения была объята огнем.
— Федор Иванович, давайте сократим время привала и двинемся к Турецкому валу, — начал убеждать меня Морозов. — Я уверен, что это наши войска перед отходом сами подожгли все вокруг. Надо спешить.
Конечно, надо было спешить. Но у меня еще теплилась надежда на то, что противника остановят и отбросят. Даже два танка, которые мы сейчас ремонтировали на ходу, могли очень пригодиться. И, борясь с собой, я приказал Морозову оставаться на месте и обеспечить ремонт двух машин.