Именно страх перед тем изобретением подтолкнул заклятого врага Рэтфорда, Стромптона, к убийствам. Он не остановился бы ни перед чем, лишь бы не дать ужасному изобретению увидеть белый свет.
Все это злоключение было одновременно ужасающим и поучительным.
Сейчас, даже зная худшее об Ордене, я ничего не могла с собой поделать. Я так сильно хотела быть его частью. Я взяла лягушку в руки и провела пальцем по холодной металлической пластине, которая образовывала верхушку её головы.
Возможно, именно поэтому я взяла на себя управление «Игрушками и Развлечениями Прикета».
Саймон Прикет был одарённым молодым Развлекателем и протеже моего отца. К большому сожалению, он также стал жертвой убийцы. Перед смертью он накопил целую библиотеку обширных записей за то время, что он был учеником, а затем историком и изобретателем Ордена. Чтение этих записей стало откровением. К несчастью, подробные тексты заставляли меня лишь сильнее мнить себя Развлекателем.
Замечательное, хотя и бесполезное стремление. Как-никак я своими глазами видела удивительные машины, которые построила моя семья. Во время своих приключений я обнаружила купол из звёзд, спрятанный глубоко в земле под железной копией Стоунхенджа, лабиринт с механическим Минотавром, позолоченными крыльями и заводным кораблём, сражающимся с чудовищным Левиафаном. Внутри Ордена все возможно, даже разрывание материи времени.
Весь этот потенциал висел передо мной, как соблазнительный фрукт, только за пределами моей досягаемости. Честно говоря, я не понимала, каковы плюсы родиться в секретном обществе изобретателей, если я не могла заставить прыгать даже паршивую игрушечную лягушку.
Я положила лягушку обратно на стол и растёрла затёкшую шею. Мечты о том, чтобы стать Развлекателем, все равно ни к чему не приведут. Я рождена девушкой, поэтому никогда не смогу стать частью Ордена.
Я могла бы жаловаться на несправедливость ситуации, но проку от этого мало. Я не могла изменить положение дел. Но ничто и никто не помешает мне читать и мастерить в моем собственном магазине — за исключением, кажется, моей неспособности создать даже банальную лягушку. Я хлопнула рукой по рабочему столу, и чёртова лягушка подпрыгнула вверх в воздух.
Чудесно.
Сильная страсть к изобретательству не могла наполнить меня пониманием нюансов сжатия пружин.
Я уткнулась лицом в один из дневников Саймона, и математические каракули превратились в размытые серые пятна под моим носом. Саймон писал, что через математику можно разобраться во всех Божьих творениях. Эх, если бы эти секреты могли просочиться в мой череп, пока я отдыхала. Я хотела изобрести машину, которая могла совершить