— Я уже приняла таблетку, — пытаюсь безразличным тоном хоть немного сбить неожиданно подскочившую температуру.
И делаю стратегическое отступление в целый шаг.
Не помогает.
Не становится легче, потому что Фрол немедленно приближается, оттесняя меня к стене. Скольжу по ней пальцами, пытаюсь ухватиться, чтобы устоять на ногах, но это слишком скользкая точка опоры. И она не спасает от тайфуна, который сгущается надо мной кольцами кофейного цвета.
Фрол слишком близко, и я прислоняю к стене вторую ладонь, чтобы не сорваться и не прикоснуться к нему.
Усталость во взгляде с проблесками легкой злости, горячее дыхание, которое делает то, что я не могу — прикасается, обволакивает; кружащий голову запах арабики; давящая аура; цепочки на сильной шее… Все это слишком огромный соблазн для того, чтобы сорваться и еще раз без оглядки броситься в бездну, не узнав, есть ли оттуда какой-нибудь выход или единственный шанс спастись — только обернуться осколками.
— Значит, здесь?… — интересуется Фрол.
А я не понимаю, о чем он.
Не понимаю, почему он так близко, но мы все еще так далеко друг от друга.
— Просто секс… — цедит на выдохе он.
И я вспоминаю.
Свой разговор, условия наших отношений, которые были оговорены с первого дня.
— А разве не так? — вскидываю голову, стараясь, чтобы гнев не прорвался в голосе или взгляде.
— Для здоровья, — повторяет он, как будто хочет заставить меня изменить свои показания.
Киваю — все так, нигде не ошиблась.
— У тебя хорошая память, — хвалю его, пожав небрежно плечами. — Если ее развивать… Впрочем, для этого нужно время. А у тебя его нет. Как и для других ничего не значащих мелочей.
— Например? — не просит, требует он.
Я молчу.
Отворачиваюсь, но он обхватывает ладонями мое лицо, заставляя снова взглянуть на себя и мрачно напоминает:
— Я жду.
И вот теперь я срываюсь.
— Я тоже ждала! Звонка, сообщения, смайлика! — выдыхаю и делаю очередную неудачную попытку отвернуться, если сбежать невозможно.
Он задумывается, как будто пытаясь припомнить, и я уже жалею о поспешном комплименте, который успела отвесить.
— Ясно, — и его глаза действительно проясняются, показывая, что слова не расходятся с делом, а ладони перестают играть роль надежных цепей и начинают поглаживать, будто утешая меня.
А потом он прибегает к запрещенному приему — прикасается пальцем к уголкам моих губ.
— У меня плохая привычка. Когда мне паршиво, я закрываюсь, чтобы никого не задело, — теперь меня ласкают не только пальцы мужчины, но и его хрипловатый голос. — Но я все равно не могу понять, почему шаги навстречу делает только кто-то один. Мне кажется, если идти вдвоем, это будет гораздо быстрее.