Разве мужчина, который пришел, чтобы воплотить наше желание, смотрит так, словно не может понять, почему до сих пор ЕГО желание не исполнено?
Хотя, возможно, мне все это кажется. Как и то, что он мне смутно кого-то напоминает. И один из двух Алладинов. И лампа.
Это все вино, не иначе.
Набираюсь храбрости, чтобы опять взглянуть джинну в глаза, и чуть не падаю с дивана, когда понимаю, что он откровенно меня рассматривает. Так, словно прикидывает: подхожу ему или нет.
Заметив, что темный взгляд прикипает к моей груди, я скрещиваю руки в защитном жесте. Нет, ну это уже ни в какие ворота…
Но вместо того, чтобы понять что к чему, мужчина прищуривается и переключается на мои губы!
А когда я от возмущения наполняю легкие воздухом, он снова устремляет взгляд на мою грудь. Чуть склоняет голову набок, приподнимает вверх светлые брови и… усмехается довольно, пресыщено.
— Так, вспоминаю считалочку… — бормочет Катерина и начинает тыкать пальчикам то в одного Алладина, то в другого.
И, пожалуй, понимая, что это ответственный момент, те наконец оживают. Переглядываются между собой, потом устремляют взгляды на джинна.
— Ты же говорил, что сегодня у нас по плану скучный день для одиноких мужчин, — удивляется один Алладин.
— Для меня это тоже сюрприз, — отзывается джинн.
И мне даже жаль, что такой хрипловатый голос с пряными нотками безразличия обычно ударяет по нервным окончаниям мужчин, а не женщин. Хотя… может быть…
Я даже не успеваю вкусить эту мысль, как второй Алладин растягивает губы в улыбке, приветливо машет рукой и радостно восклицает:
— Привет, ночная спасительница!
И здесь я наконец понимаю, почему джинн мне показался знакомым, он же пара этого мальчика! Его нудная, побитая жизнью, но любимая половина.
Становится немного стыдно за откровенное разглядывание чужого мужчины, и я, надеюсь, что никто не замечает моего смущения.
— Привет, — выдавливаю улыбку ночному знакомому и опускаю руки, потому что смысла прятаться никакого.
Наверное, джинн просто не ожидал, что на него будут так откровенно пялиться, а я…
А у меня вино, отголоски от расставания с Толиком — вот и все.
— Пойдем, — подавив вздох, тяну подругу за руку, и неожиданно получаю отпор.
— Нет, погодика-ка! — она высвобождает ладонь, сдувает со лба длинную челку и бросает туманное объяснение. — У меня считалочка закончилась.
После чего поднимается и плавно, грациозной кошкой, крадется к мужчинам. Джинна минует — он ей ни разу не интересен, а вот Алладины…
Останавливается рядом с ними, зачем-то растрачивает себя на улыбку, закусывает губу, а потом кокетливо признается: