Марья Петровна раздумывает пару секунд, а потом с сожалением ставит тарелку на стол и делает выбор в пользу нового руководства.
— Я хотела бы с вами кое-что обсудить… — она увлекает джинна в сторону, и я пользуюсь этим моментом, чтобы уйти незамеченной.
Это не бегство, убеждаю себя. Всего лишь тактическое отступление. Бегством можно назвать вихрь, пронесшийся мимо меня к дверям с сообщением на ходу, что пора кормить черепаху. С учетом того, что взрослую особь надо кормить два — три раза в неделю, думаю, еще часок животное могло пережить. В отличие от Артема.
Но не мне осуждать сисадмина. У самой руки дрожат, когда надеваю дубленку, и пока иду к выходу из офиса, тоже не могу успокоиться. Все кажется, что сейчас меня остановят, и…
Снег и холод на улице выветривают эти странные мысли.
К чему джинну меня преследовать? В наше время даже совместная ночь не повод для знакомства, что говорить о парочке поцелуев?
Тридцать минут в перегруженном общественном транспорте приводят меня к мысли, что выдержать можно все. Даже наличие в соседнем кабинете мужчины, который, по версии брата, только и делает, что сдувает легкомысленные одуванчики вроде меня.
Нет уж, это мне не подходит!
Но час спустя, устав сидеть перед телевизором в обнимку с подушкой и килограммом мороженого, я уже мечтаю, чтобы кто-нибудь подошел и сдул меня с дивана. Потому что спать вроде бы хочется, но шевелиться неимоверная лень. Я даже не реагирую на писки сообщений в своем телефоне, только мелькает вялая мысль, что завтра надо будет удалить фотографии, потому что такой активной жизни моего бывшего парня память смартфона уже не выдерживает.
Пошевелиться заставляет лишь звонок в дверь. Да и то я иду не потому, что хочу открывать, а чтобы потенциальные воры убедились, что в квартире кто-нибудь есть. А то был сюрприз недавно в соседнем подъезде — бабушка принимала ванну, услышав звонок в дверь, не захотела отвлекаться, домушники подумали, что никого нет, ну и в итоге ретировались мало того что без денег, так еще в сильном стрессе.
Увидев в глазок подругу, открываю ей двери.
— Уже спишь? — спрашивает она, переступив через порог и меняя одни тапочки на другие.
Понятно, что мой логичный ответ ей не нужен. Она бойко идет на кухню, садится на стул, бросает взгляд в окно, за которым танцуют снежинки, и что-то уныло бормочет себе под нос.
— Ты хочешь порефлексировать в одиночестве или расскажешь мне, что случилось? — включаю на кухне свет, так как она забыла это сделать, и располагаюсь на стуле напротив.
— Оль, — подруга переводит взгляд на меня и на полном серьезе интересуется, — ты когда-нибудь ощущала себя извращенкой?