Мэделин громко вздохнула, заставляя меня затихнуть.
Обдумывая, как быть дальше, замерла посреди комнаты, рассуждая про себя. Уже завтра в вестнике будет официальное опровержение нашей с Корстом помолвки, а значит, идти к нему среди ночи — очень рискованное мероприятие! Если он не озвучит дату свадьбы, а снова начнет темнить, но кто-то заметит нас вместе, я буду опорочена и мой отец уже сам будет уговаривать Яна взять меня в жены.
— Хм. — Я не удержалась и чуть потерла подушечки пальцев друг о друга, они заискрили. Пришлось напомнить себе о спокойствии.
Что же делать?
Взгляд упал на дорожное платье, которое сняла совсем недавно. Полуботинки также искать не пришлось…
«Подлецом он никогда не был, — решилась я, — выясним для себя все раз и навсегда. Отец поступил отвратительно, не дав нам даже шанса на мирное разрешение проблемы. Я обязана пойти, ведь Ян и сам рисковал, придя ко мне вот так, а значит, у него серьезные намерения!».
Тут я снова глупо заулыбалась, понимая, что это первый безумно-романтичный поступок от моего жениха за все время нашего знакомства! Он пробрался под мои окна во дворце и позвал на секретное свидание, рискуя даже возможностью стать чьей-то там правой рукой!
Осторожно выбравшись в гостиную, я оделась и заплела волосы в простенькую косу. Подумав, подошла к багажу и вынула из саквояжа Мэди небольшую трубку, узкую с одной стороны и с расширенным горлышком с другой. Магический исказитель голоса — любимая игрушка сестры — мог преобразить женщину в мужчину, но, увы, только на слуху.
Так, больше не медля, я вышла в коридор, слабо освещенный магически напитанными светильниками, закрепленными на стенах под самым потолком. Звук моих шагов приглушали расстеленные на полу тонкие красные дорожки с замысловатым серебристым узором, а в царившей вокруг тишине, кажется, можно было легко расслышать, как бешено бьется мое испуганное сердце.
— Клянусь, это последняя моя шалость, — бормотала я, чувствуя, что решимость отступает, а руки слегка дрожат от волнения. — Последняя глупость. Ох, пусть она окажется оправданной…
В конце коридора действительно нашлась «черновая» лестница, для слуг. Осторожно поднявшись по ней до третьего этажа, я вся превратилась в слух. Уже жалея о собственном поступке, я с раздражением стряхнула с пальцев несколько искорок, влетевших в стену и растворившихся в воздухе.
Куда же теперь? От ужаса внутри память отказала. Я с силой сжала виски, вспоминая только указание на третий этаж и мансарду. И тут послышался шорох, а затем тихое кряхтение и звук притворяемой двери.