- Уходи! - крикнул он, после навалился на зверя.
Их борьба больше напоминала нежные объятия хозяина и его любимой собачки. Она не пыталась укусить, Пак - ударить, просто не давал вырваться и напасть на Фредерику.
Какой-то верж или тер, но первое вселяло больше надежды. Пока земпри валялся по полу, удерживая монстра, Фредди вытащила из сумочки револьвер, зарядила его серебряными пулями и прицелилась.
- Отойди от него немедленно! - четко произнесла она.
Кем бы ни был зверь, человеческую речь он понимал отлично, потому как сразу же замер и вырвался из рук Пака, а после скрылся в тени.
И сразу же громыхнул второй взрыв.
На голову Фредди посыпались обломки кирпича и пыль, а вокруг все заволокло едким дымом. Пака рядом не было, зато из желтовато-серых клубов на нее все же бросился верж, повалил на пол и теперь рычал над самым лицом.
Фредерика видела белоснежные зубы, чувствовала странный, цветочный запах, совсем не подходящий животному, видела темные выразительные глаза, и вдруг поняла, что не может выстрелить в разумное существо. В конце концов, его же можно подкупить!
Но додумать мысль она не успела: вержа стащил залитый кровью Пак. Словно старые знакомые они снова играли в неловкие объятия, но не спешили калечить друг друга, пока откуда-то сбоку в них не влетела бутылка из зеленого стекла, которая лопнула и залила все вокруг огнем. Фредди закричала, сорвала пиджак и попыталась сбить пламя с горящего Пака, но почти сразу потеряла сознание от яркого, как вспышка, удара по голове.
Немногим ранее…
Николас Медина, тогда еще носивший совсем иную фамилию, тоже был одним из однополчан Хавьера. Воевал он честно, самоотверженно, готов был пожертвовать собой ради империи Ньол и Эбердинга, но победа не принесла ему радости.
До фронта новости о творящемся в столице доходили с опозданием и заметно искаженными. Потому в произошедшую революцию и то, что доны массово и заочно лишаются привилегий и имущества не верил никто. А кто верил, тот был уверен, что стоит вернуться домой - и они смогут вернуть все к прежнему состоянию.
Победа обернулась для них разочарованием и чувством, что вначале их телами отгородились от врагов, затем предательски вонзили нож в спину. Хавьера тоже не обрадовали перемены, но из пяти его братьев и сестер выжили только двое, отца парализовало, а мать постарела сразу на десяток лет. Горе настолько сковало семью, что предложение Кроу перестать маяться дурью и послужить государству, пусть и ненавистному на тот момент, оказалось настоящим спасением для Хавьера. Постепенно он привык к новому миру и новой власти, даже научился видеть в нем хорошее. Денег у семьи осталось достаточно, работу следователя из особого управления оплачивали весьма щедро, а связей и влияния, тем более радостей великосветской жизни Хавьер никогда и не искал. А в жизни обычного горожанина были свои плюсы: над ним больше не висела необходимость продолжить род, выбрав для этого правильную жену. По большому счету, всем было плевать, женится ли свогор Сото и на ком. Хоть на гончей, как мечтал малознакомый свогор Браво.