От размышлений общего толка Михалыча отвлёк резко увеличившийся градус дискуссии. Прислушавшись, он счёл за благо вмешаться.
- А я говорю - нет на Крите окна и никогда не было! - как всегда в моменты волнения, голос Гейгера звучал с отчётливым немецким акцентом.
Сидевший напротив него Юрьев только посмеивался, отхлёбывая из кружки.
- Вот, послушай - обратился он к перебравшемуся в центр вагона Михалычу - ни одному факту не верит!
- Да что там твои факты! - отмахнулся Карл - сказки казарменные. 'Один товарищ, друг другого товарища, сослуживца очевидца, рассказал ...'.
- Это вы про что? - больше из вежливости спросил Михалыч, долив себе из видавшего виды чайника. О чём пойдёт разговор, он в общем-то уже догадался, но теперь надо было внести в дискуссию ноту успокоения и порядка. Что бы не разругались вдребезги, как в прошлый раз. Если так получилось, что в дальнейшем их судьбы неразрывно сплелись, то незачем с самого начала портить себе и другим нервы. Удивительно, что такая простая казалось бы мысль, так редко посещала людей, живущих здесь уже шестой десяток земных лет. У длинной жизни, как оказалось есть весьма существенные проблемы и недостатки. Пренебрежение к мнению других - одно из них. Когда человек сам себе доктор и заодно не стареет, трудно совместить его мнение с мнением таких же как он, долгожителей. Один из пересёкшихся с Михалычем в лагерной жизни бывший профессор Ленинградского университета, попавший под каток 'ленинградского дела', называл это психологическое явление 'реинфантилизацией'. С уточнением по возрастному и половому признаку. Весь барак заслушивался его научным романом, двое проникшихся психологией зэков даже на заочное отделение Кировского университета записались, когда вышел очередной указ о послаблениях и разрешениях.
- Что факты? - словно размышляя вслух, заговорил Михалыч - факт, от которого не уйти и которого не опровергнуть, никто скрыть не может. Мы по нему едем. Это Западная дорога. Согласны?
Собравшиеся в кружок вокруг чайника слушатели согласно закивали головами. Против карты, как говорится, не попрёшь. От освоенных земель северных равнин, предгорий Рифеев и долины Внутреннего Моря тонкой линией уходила на юг, прижавшись к западном склонам гор, ниточка железной дороги. Там, где горный массив максимально изгибался к закату, дорога поворачивала не девяносто градусов и рывком уходила на запад, к усыпанному островками узкому проливу между Критом и материком. Ни одного месторождения, ни одного сельхозлагеря, ничего, кроме редкой цепочки лагпунктов, поддерживающих железнодорожную инфраструктуру и дальнейшее строительство магистрали вплоть до побережья и дальше. Официальная цель была известна каждому зеку и другим гражданам советской страны - строительство порта и судоверфей на океанском побережье Крита, но, как во всяком великом по замыслу деле, оставлявшая огромный простор для фантазий и предположений вдумчивых граждан.