Бармин схватил перо, обмакнул не глядя и так же не глядя слегка стряхнул перо над открытой чернильницей, слегка стукнув по краю, размашисто что-то написал в журнале, вернул ручку в стаканчик и развернул журнал рядовому. Тот степенно вывел длинную фразу на полстраницы, аккуратно посыпал написанное мелким песком из латунной песочницы, так же изготовленной из стрелянной гильзы и убрав всё писчебумажное хозяйство на стол, наконец-то сдвинул в сторону часть решётки, освобождая проход, куда сразу шагнул комендант. Михалыч с остальными двинулся за ним следом.
Коридор, состоящий из коротких отрезков, состыкованных между собой под прямыми углами, наконец-то привёл их к месту отдельного назначения. Одна из трёх, встреченных ими в голых бетонных стенах дверей, была гостеприимно распахнута и под безликой надписью 'лаборатория ? 5' им открылся удивительный, истинно столичного шика мир, весьма ограниченный, правда, в подземном пространстве.
- Проходите, проходите, товарищи - по выскобленному паркету от середины комнаты к ним засеменил похожий на высушенный стручок сам академик Прохоров, что уже не лезло ни в какие, даже железнодорожные, ворота.
Бармин тихо отодвинулся в сторону, краем глаза Михалыч приметил, как он уселся за длинный и низкий, уставленный столовыми приборами и яствами столик. Рядом с меланхолично жующим шашлык на косточке примерно сорокалетним мужиком явно семитской наружности. Коротко остриженный горбоносец в полувоенном френче лишь бросил на растерянно замерших сопровождаемых короткий взгляд и о чём-то шёпотом заговорил с комендантом. Не отвлекаясь от шашлыка.
Стараясь не крутить головой в разные стороны, Михалыч деликатно высвободил рукав из цепкого захвата академических пальцев и пошёл вслед за главой научников, выхватывая глазами отдельные элементы нарочито роскошной обстановки. Если бы не отсутствие окон, то о истинном местонахождении богато изукрашенной комнаты он, например, ни за что бы не догадался.
Стены обтянуты светло-зелёной обойной тканью, навощенный паркет не скрипит под грубыми сапогами, на высоком и гладком потолке блистает хрусталём пятирожковая люстра. Мебель, правда представлена слабо, упомянутый низкий столик в окружении невысоких мягких сидений и нормального габарита стол в дальнем углу большой комнаты, сплошь заваленный разнокалиберными бумагами. Всего лишь пара венских стульев выгодно оттеняли изящество тонкой резьбы по краю толстой чёрной столешницы, поддерживаемой четырьмя похожими на изогнувшиеся под напором ветра хрустальные сталактиты ножками.