- Точно тебе говорю - эти ребятки всё точно по штатам советской армии сделали. Сорок пятого года.
- Почему именно сорок пятого, а не пятидесятого, например? - устало удивился Михаил - неужели это так важно?
- В нашем положении - не совсем - Вяземский задумчиво крутил пальцами правой руки сигарету, не замечая осыпающихся табачных крошек - Вспомни, сколько солдат при захвате 'Сапсана' видел?
Михаил снова прокрутил в памяти финал так хорошо начавшегося утра.
- Трудно сказать. Пятьдесят, вроде.
- Пятьдесят шесть. Два взвода по двадцать восемь человек. Все они здесь крутятся. На станции и вокруг. Но это ещё не всё. По штату ещё должен быть один взвод автоматчиков и пулемётный взвод.
- Смело на два множим - сделав мгновенный вывод из услышанного, сказал Михаил. Дядя Коля согласно кивнул - только пулемётов нам ещё не хватало! Сколько там 'Максимов' было?
- Ну, не 'Максимов', положим, а 'Горюновых' сорок третьего года в количестве двух штук в пулемётном взводе. Разумно предположить - дядя Коля вдруг закашлялся - да, курить вредно. Так вот - скорее всего они пулемёты с обеих сторон поезда поставили, в отдалении. Что бы все возможные пути отхода перекрыть.
- Рот закрой - обратился Михаил к внимавшему сыну - это тебе не кино и не стрелялка трёхмерная. Чёрт! - он от досады стукнул кулаком по лакированному сиденью - должен ведь быть какой-то выход, должен! Не сидеть же ведь здесь в заложниках, как в 'норд-осте' каком-нибудь!
- Пап - Алексей встрепенулся и теперь смотрел в сторону дома - нас мама зовёт.
Повернувшись, Михаил увидел на крыльце законную жену. Она стояла, раздумывая идти или немного обождать. Натолкнувшись на вопросительный взгляд мужа, она как-то нерешительно взмахнула рукой в приглашающем жесте и резко повернувшись, ушла на веранду.
- Без двух минут десять - посмотрев на часы, сказал Вяземский - пойдём, послушаем, линию партии.
- Какую линию? - спросил Алексей у дяди Коли по пути к дому.
- Понимаешь, сынок - Вяземский говорил, не оборачиваясь к шагавшему позади Алексею - так раньше решения партийных съездов и пленумов называли. Среди народа, конечно.
Последним в дом вошёл Михаил, задержавшись на крыльце, пристраивая поудобней снятые с босых ног сандалии. Все уже собрались в большой комнате первого этажа, где на старинном комоде стоял сосланный из города за моральный регресс двадцатипятидюймовый 'Сони-тринитрон'.
Мебели у Вяземских было немного - стоявшие по одной стене раскладной диван и кресло-кровать, поэтому за недостатком посадочных мест Михаил остался стоять у двери, привалившись спиной к тесанному из бруска косяку. Пока на чёрном экране неподвижно светилась белыми буквами заставка 'Обращение Советского Правительства к народу СССР', Михаил бросил взгляд на своих женщин и с удовлетворением отметил что во время его отсутствия никаких эксцессов не произошло. Юля независимо расположилась в единственном кресле, закинув ногу на ногу, покачивая босой ступнёй выданные хозяйкой жёлтые пляжные тапочки. Маша с сыном сели на дальний край дивана, отгородившись от разлучницы четой Вяземских. Услышав шаги Михаила, Юля обернулась и улыбнулась ему. В этот момент слова заставки исчезли, и аккомпанементом медленно сереющему экрану из динамиков полилась знакомая мелодия советского гимна.