Это был испуганный мальчишка, лет около двадцати. Он всё время хныкал и повторял, что товар они пропустили, как и договорились. И что надо связаться с майором Кольчужным, а он потом утрясёт все дела.
Альфред поняв его речь очень удивился. Пленник говорил не на польском, а на русском языке. Он ещё ребёнком пережил все ужасы отступления войска барона Бермонта из Лифляндской губернии, вырос в окружении беженцев от туда и считал этот язык почти родным.
- Майор же договорился! Я тут не причём! - всё время твердил испуганный юноша.
Альфреду пришлось вспомнить все свои знания в русском языке и спросить.
- Ты кто? Какой твой чин?
Диверсант начал что то мямлить про присягу, но увидев, как фельдфебель Мюллер ножом добивает одного раненого закричал, что это не правильная проверка и что по контракту такого не предусматривается.
- Ты кто? - приложив нож к его горлу спросил Альфред. - Какой твой часть?
- Старший сержант Евгений Емельянов. Братаны, не убивайте, я всё скажу!
- Где главные силы польских войск? Почему дорогу перекрыли? Что здесь случилось?
Пленник под воздействием контузии твердил что-то несуразное и лейтенант решил, что мальчишка сошёл с ума.
- Сколько вас в Гирдауен? Какая ваша задача?
Пленник заикаясь твердил, что произошло недоразумение и лейтенанту пришлось приставить нож к его глазу.
- Шестеро с капитаном, - завопил диверсант.
Потом вдруг отскочил назад и лягнул ногой, как лошадь. И тут же напоролся на штык стоящего сзади фельдфебеля. Постоял несколько секунд раскрыв от удивления глаза, харкнул кровью и упал.
Лейтенант потёр ушибленную грудь, выругался и накричал на Мюллера.
- Дурак! Не мог его иначе вырубить? Он так нам ничего и не рассказал.
Приказав шестёрке провинившегося пойти на разведку, Альфред фон Лоевский занялся осмотром оружия и снаряжения у убитых поляков.
- Смотри, - вдруг обратился к нему доброволец Михневский. - У них в документах старинный российский герб.
- Наверно очередная уловка поляков. Хотят нас раньше времени с русскими поссорить.
Лейтенант Альфред фон Лоевский и сам хотел верить в то, что сам говорит. Слишком всё было необычно в трофеях и поведении диверсантов, что бы списать с счетов третью силу.
- Может быть это французы? У них много русских эмигрантов, - поделился своими мыслями Михневский. - Не ужели они тоже вступят в войну?
- За нами - правда. Лягушатники должны это понять. Тем более помогать каким - то полякам они не собираются.
Тем временем радист Йенс успел доложить штабу двести семнадцатой дивизии о случившемся и передал наушники Альфреду.