В непокорное Като Сими немцы вошли ранним утром шестнадцатого числа. К этому времени партизаны успели отойти в горы. Правда, недалеко. Вместе с ними ушли и гражданские, по большей части, дети и женщины, в числе которых были жены и малолетние сыновья Костаса и Смирнова. Оставшиеся в селе старики и десяток бойцов, вооружившись трофейными карабинами, более двух часов сдерживали карателей. Но силы были, увы, не равны. Защитники села полегли все, своей гибелью дав остальным возможность временно оторваться от преследователей. Передвижение отряда сдерживали многочисленные, почти сто пятьдесят человек, беженцы. И в итоге Бадувасу пришлось принять непростое решение. Прорываться дальним путем к морю, а там с помощью имеющихся на побережье плавсредств и под прикрытием ночи попробовать переправить всех нонкомбатантов на восток, в незатронутую карательной операцией область Ласити. Потом партизаны могли без помех "раствориться" в горах, где их искали бы до скончания века.
Прорвать кольцо окружения удалось во второй половине дня. После чего отряд двинулся к югу, выставляя на горных тропах заслоны из одного-двух бойцов.
Смирнов с Костасом, стали, по всей видимости, последним таким заслоном. Сдерживать противника и дальше столь малыми группами уже не представлялось возможным – местность не позволяла. Штабс-капитан это хорошо понимал. А до спасительной темноты оставалось всего три часа…
– Вот что, Костик. Давай-ка ты, пробегись сейчас вон до тех валунов, – Михаил указал напарнику на груду камней возле склона. – Займи там позицию, оттуда все развалины отлично просматриваются.
– А ты, дядя Михос?
– А я пока… – Смирнов усмехнулся, вытащил из подсумка парочку французских "лимонок", потом, порывшись в трофейном ранце, достал оттуда моток тонкой проволоки и коротко пояснил. – Сюрприз хочу гансам сделать.
– Если немцы появятся, дай знак, – бросил он Костасу, уже спускаясь с пригорка.
– Какой знак?
– Какой, какой. Обычный. Прицельным выстрелом по офицеру или в кого попадешь.
– Это можно, – улыбнулся боец, закидывая на плечо снайперскую ли-энфилд. Кроме винтовки у него, как и у "дяди", имелся еще итальянский пистолет-пулемёт, "позаимствованный" в своё время у раздолбаистых макаронников.
Мысль о гранатных растяжках появилась в голове у Смирнова внезапно, словно кто-то извне подсказал. Или наоборот, изнутри, типа, внутренний голос. "А идея шикарная, жаль, раньше не возникала. Неплохо было бы опробовать ее в засадах на итальяшках и немцах…"
Первую растяжку штабс-капитан поставил на тропе, ведущей к разрушенным временем античным постройкам. Причем, что странно, руки как будто сами знали, что именно надо делать. Вторую Смирнов установил на выходе из развалин, закрепив гранату в ветвях молодого драконова дерева. "Площадь поражения больше. И тех, кто залёг, накроет с гарантией", – снова мелькнула "чужая" мысль.