— Нет! — я бросилась вперед, но Рафаил дернул меня назад.
— Не переступай эту черту, — прошептал он.
Я недоверчиво посмотрела на него.
— Дай. Мне. Уйти! — потребовала я и увидела, как боль исказила его лицо. Одно правило, которое я знала, что падшие должны были соблюдать нашу свободную волю.
Он сжал губы.
— Ты не понимаешь. Это еще не конец. Если ты возьмешь этот знак…
— Отпусти, — я сказала с большей властью, перебив его, во мне потрескивала сила. В то же время я услышала крик моей матери на трибунах.
Он опустил мою руку и отступил на шаг назад.
— Глупая девчонка, — плюнул Логан.
— Да пошел ты, — крикнула я ему, затем вышла из белой области сцены и перешла черную линию. Вот, где мое место. От коллективного вздоха Падшей армии меня тошнило. Буквальная тошнота накрыла меня, когда я подошла ближе к демону Гримлоку, у которого практически текли слюни, когда он смотрел на мои черные крылья.
— Она не знает, что делает, — прошептал Рафаил Логану.
Демон Гримлок смотрел мне в глаза, и я почувствовала, что тошнота возросла до эпических размеров.
— Встань на колени и подпиши свой контракт раба.
Внезапно я почувствовала сожаление. Желание убежать, улететь оттуда подальше. Все что угодно, кроме как принять метку. Потом я услышала, как моя мать плачет от боли позади меня, и я добровольно упала на колени. Моя мать была рабыней, я была рабыней, и мы ничего не могли с этим поделать. Майки был свободной душой и мне нужно было принять это.
Быстрым движением большой палец Гримлока коснулся моего лба, принеся жгучую боль. Когда он отстранился, я поняла, что на мне красный знак. Знак раба демонов.
— Готово, — подтвердил Гримлок со вздохом облегчения.
— Мы все еще тренируем ее. У тебя нет никого, кто мог бы сдержать ее силы, и ты это знаешь, — добавил Рафаил позади меня.
Что?
Гримлок нахмурился.
— По шесть часов в день. Не больше.
Рафаил, должно быть, кивнул, потому что Гримлок сказал мне встать. Когда я это сделала, он бросил на меня последний самодовольный взгляд.
— Иди домой, — сказал он, и метка на моем лбу вспыхнула от жгучей боли. Это был приказ, а приказы должны быть выполнены.
После Пробуждения всегда был банкет, где вы могли съесть десерт по душе и танцевать до полуночи. Это было то, что падшие делали для нас. Свои извинения за то, что втянули в этот бардак. Я не хотела идти домой. Я хотела остаться и посмотреть, какова сила Камиллы, танцевать и есть шоколад, но я не могла ослушаться приказа.
— Да, Мастер, — ответила я сквозь зубы, затем повернулась лицом к толпе. Камилла была на полпути вниз по проходу, рабыня прижала к ней шокер, а моя мама стояла на коленях, ее держал Мастер Бердок. Когда я подошла к ним — она вырвалась из его рук и подбежала ко мне, обнимая.