И лишь одно кресло стояло нėтронутым, видимо, было оставлено для меня.
Рына пробралась к крайнему дивану, выдернула из его уголка Мабеллу — та только и успела что-то протестующе пискнуть, — каким-то чудом ввинтилась на освободившееся место и пристроила блондинку у себя на коленях. А я осторожно, стараясь ни на кого не наступить, пробралась к креслу и придвинулась ближе к левому подлокотнику, оставляя место для дракона. Если он всё же придёт, конечно.
Он пришёл, когда свет уже был выключен, а вступительные титры закончились, и тихонько уселся рядом. Я продолжала переводить закадровый текст, стараясь, чтобы голос оставался таким же ровным, даже головы в его сторону не повернула, но чувствовала его присутствие всем телом, хотя мы едва соприкасались бёдрами.
А потом мы соприкоснулись намного больше, потому что, минут десять спустя, дракон внезапно приподнял меня — и вот я уже сижу у него на коленях. Экран дрогнул, мой голос — тоже, но я быстро взяла себя в руки, выровняла и то и другое, не очень понимая, что произошло. Но тут же получила ответ — в наше кресло опустился ректор. Каким чудом двоė таких крупных мужчины в него уместились и не сломали — большой вопрос, оно, конечно, было довольно просторное, но всё же…
Ой, нашла о чём думать! Я у дракона на коленях сижу — это невероятнее любого кресла будет.
Как сумела закончить «сеанс» — не помню, все мои мысли были заняты другим. Я переводила на автомате, радуясь, что закадрового текста было немного, при этом боролась одновременно со смущением и с желанием расслабиться и облокотиться на мужчину всем телом. Сейчас-то я сидела вполне целомудренно, полубоком на его коленях, а рука лорда Линдона придерживала меня за талию.
Я ведь мечтала оказаться в его объятиях — я и оказалась. Для него же, скорее всего, эта ситуация значит не больше, чем для Рыны — сидящая у неё на коленях Мабелла. Мест мало — и тот, кто больше, держит на коленях того, кто меньше, вот и всё.
Фильм закончился, и раздался негромкий, но дружный стон, в котором можно было расслышать: «Как, уже всё?» в разных вариациях. Не выдержав всеобщих жалобных взглядов, которые я чувствовала даже спиной — сквозь дракона и спинку кресла, — и в темноте, решила уточнить:
— До отбоя ещё далеко?
— Чуть меньше двух часов, — ответил ректор.
— Для полноценного фильма времени уже не осталось, но я могу показать часть, а завтра — продолжить, — предложила я, и жалобные стоны переросли в радостные… не стоны, но и криками это назвать было сложно, видимо, слишком громко радоваться при ректоре народ не решался.