Достаточно скоро он встретится с теми, кто ушел до него. По крайней мере, невыносимая боль прекратилась. В свои последние мгновения Лидон не мог остановить поток слов, что лились из него, как кровь, уносящая его жизнь.
— Ну, Пирас, ты всё узнаешь, когда я не приду на наш ужин. Извини, но какой-то беспринципный ублюдок отменил его, убив меня.
Так же отменялась и порка, что Пирас заработал своим публичным проявлением привязанности. Порки, которую драмок, без сомнения, с нетерпением ждал. Лидон признал, что с удовольствием бы справился с поркой, хотя Пирас принимал её слишком легко.
Истребитель всё ещё сотрясался от продолжающегося вражеского обстрела. Как бы то ни было, щит корабля создали так, чтобы его как можно дольше нельзя было уничтожить. Лидон с нетерпением ожидал смерти, она подарила бы избавление от боли. Всё что ни делается, всё к лучшему. Без сомнения, если он выживет, то из-за поврежденных ног останется калекой. И какая жизнь может быть у искалеченного нобэка в самом расцвете сил? Не стоит жить.
Лидон приветствовал смерть, всей душой умолял, чтобы она пришла за ним. Он произнес настолько тихим голосом, что сам себя едва расслышал, слова, которыми его отец-имдико благословлял тела своих драмока и нобэка, отцов Лидона: «К каждому должна прийти смерть. Смерть — разрушительница скорбей. Смерть — мрачная подруга для больного. Иди и не бойся». — Я не больной, и у меня нет никакой надежды покаяться, но какого черта, — фыркнул Лидон.
Истребитель стал сотрясаться ещё сильнее. От вибрации ногу Лидона сжало крепче, заставив вскрикнуть от боли.
Он хотел умереть, по крайней мере, хоть лишиться сознания, но боль всё продолжалась и продолжалась, и продолжалась…
* * * * *
Лидон внезапно очнулся, судорожно вздыхая в темной каюте своего любовника. Его нога, его проклятая нога. Дерьмо. Он перевернулся на нее во сне и лежал на ней достаточно долго, чтобы вызвать жесточайшую боль. Лидон сел, стиснув зубы, чтобы не шуметь и не разбудить Пираса.
Даже спустя пятнадцать лет после того треклятого случая, дикая агония всё ещё возвращала его в тот отвратительный момент, когда его жизнь навсегда изменилась. Лидон был благодарен за то, что ещё имел возможность служить в звездном флоте. А мучительное начало его карьеры до сих пор преследовало его в ночных кошмарах.
В такие моменты даже слова Книги Жизни не манили Лидона, чтобы утешить. Не тогда, когда боль изводила его, мучая большую часть бессонной ночи. Вместо этого в его голове возникала древняя мантра из тренировочного лагеря нобэков.