Лидон услышал удар прежде, чем его почувствовал. Сирена заткнулась, видеоэкран судорожно заморгал, и на мгновение перед лицом пилота вспыхнуло пламя. Огонь в кабине был практически сразу же потушен противопожарной системой, специальная пена сбила пламя, обволакивая Лидона с головы до ног. Пена почти мгновенно превратилась в прозрачную жидкость, закапала с управляющей консоли.
А ещё через мгновение Лидона охватила боль. И он закричал от пронзившей его ногу жестокой боли. Казалось, что десятки огромных зазубренных лезвий вонзились в его голень и бедро. Он дернулся от боли, но нога оказалась зажата как будто в адском пространстве. Корпус, видимо, прогнулся в этом месте, раздробив и зажав ногу.
Лидон изо всех сил боролся, лишь бы удержать сознание в этом мрачном царстве страданий. Сжав зубы, чтобы снова не закричать, он прохрипел: — Командор Лидон эсминцу.
Только теперь он понял, что постоянная связь с крейсером прервалась. Он не слышал никаких сообщений. И тут же, как бы издеваясь над ним, погас экран визора. Затем, видимо, из-за потери мощности энергии, в кабине потемнело. На мгновение Лидон оказался в полной темноте, наедине с переполнявшей его болью.
Включилось резервное освещение, заливая гладкую и теперь безликую панель управления оранжево-красным светом. Лидон в ярости со всей силы грохнул по панели кулаком. На ней не осталось даже вмятины. Корабль был специально разработан для часто впадающих в ярость, раздражительных нобэков.
Но он всё равно ещё несколько раз врезал по панели кулаком. — Ну, это просто чертовски здорово. Кому-то придется отбуксировать мою жалкую задницу.
Вопрос в том, насколько сильно он был ранен? Нога болела, причиняя такое физическое страдание, какого Лидон не знал во всей своей жестокой жизни. Он просунул руку в узкое пространство между своими ногами и искореженной перегородкой корабля и ничего не увидел дальше шести дюймов собственного паха. Коснулся чего-то влажного и убрал руку. Даже несмотря на туман перед глазами, он отчетливо увидел, как с его пальцев стекала кровь.
Лидон почувствовал, как его истребитель содрогнулся. Кто-то стрелял по его мертвому кораблю, решив добить.
Его онемевшие губы покалывало от потери крови. Откинув голову назад и прикрыв глаза, услышал собственное невнятное бормотание: — Шестнадцать врагов мертвы. Славная смерть на поле битвы, вместо того чтобы отдать концы в безопасности собственной постели. Волна вины прокатилась сквозь него от этих слов, хотя именно так мечтал умереть каждый нобэк. Почему предки оказались к нему настолько милостивы, что даровали конец, которого он не заслужил, Лидон понять не мог.