— Ладно, ладно, понял. Сам попробуешь — тогда поймёшь, что этой сучке это явно необходимо.
— Да-да-да. Ты всё сводишь только к сексу. Хватит. Надоело. Кстати, бумаги по третьему курсу у тебя? — резко сменил тему Верио.
— Да, ещё здесь.
— Прекрасно. Давай я подпишу. Завтра времени не будет, — эльф поднялся и быстро зашагал к столу.
Лучше сейчас пройтись по десятку листов, чем завтра выслушивать долгие нравоучения от секретаря кафедры на тему того, что он опять не пришёл на чай. Настырная женщина пыталась свести его со своими подружками-эльфийками, считая, что всё, что нужно Верио для счастья — жена под боком. Господин Финаччи этой уверенности не разделял и старался держаться от секретарши подальше.
Ириан резко подскочил и звериными движениями опередил эльфа.
— Позволишь? — хмыкнул вампир, преграждая дорогу.
Верио беззаботно улыбнулся.
— Да, конечно. У тебя вечно такой хаос, что без помощи хозяина, властвующего над ним, ничего и не найдёшь, — отшутился эльф, делая себе заметку на тему того, что это всё очень странно. Что такое хотел спрятать вампир в бумагах академии, что вместо того, чтобы заставить страдать и выискивать нужные бумажки сам подорвался и принялся помогать? Непонятно.
— Вот. И ещё подпиши практику Камилле. У неё вышло вполне себе хорошее зелье.
— Нет, — покачал головой Верио. — То, что ты пережил его, не говорит о том, что оно соответствует Имперским Стандартам. ИС не от балды принимались. Она сделала низкокачественный продукт. Сварит как надо, тогда и поговорим.
По дороге в комнату, проводив Айлин до безопасного узкого прохода, которым почти не пользовались, Луцерн натолкнулся на старосту другой группы. Того самого, который так пытался заглянуть под плащ человечки. Рыжий, как и его внутренний зверь. С хитрыми зелёными глазами, смотреть в которые не хочется, как-то гадко на душе становится.
— О, а вот и ты. Как же я рад тебя видеть, дружище, — расплылся в довольной улыбке лис.
Луцерн замер, стараясь вспомнить, как же его зовут. Аверт? Нет. Гортин? Тоже нет.
— Не мучайся. Миртан я. Мир-тан. Простое для запоминания имя. Впрочем, наш род посильнее вашего будет, — он довольно захохотал.
— Чего тебе? — устало спросил Луцерн.
Единственное, чего ему хотелось, это оказаться в своей комнате, запереть дверь и постараться забыть эти полные слёз глаза.
— Да хотел имя той человечки узнать. После вас в ванной так вкусно пахло. Хочу тоже попробовать.
— Даже не думай, — отмахнулся Луцерн.
— Это ещё почему? Тебе можно, а мне нельзя? Ты не мог её оформить личной прислугой, ещё курс до этого.