– Андрей, вы говорили, у вас есть какие-то дела. Возможно, мы вам поможем? – неожиданно нарушив тишину, спросил Фёдор Степанович.
– Да, в девять вечера я хотел встретиться с другом. Сегодня наша футбольная команда играет, по радио будет прямая трансляция, – сквозь зубы проговорил Баянов, замечая в глазах других осознание бессмысленности возмущений. Ведь он сам понимал, что запись матча можно послушать и позже, но всё же хотел избежать работы и пойти отдохнуть, рассчитывая, что кто-то сделает её за него и он поймает сразу двух зайцев.
– Друг мой, это, конечно, трудное задание, но, я думаю, мы справимся, – улыбаясь, резюмировал Фёдор Степанович.
– Нет, я пас! – достав из рюкзака бутерброд, ответила Милослава. – Я фотела ефё успеть в библиотеку, – продолжила она с набитым ртом.
– Сегодня библиотека работает всю ночь, – позабавившись таким поведением девушки, сообщил Фёдор Степанович и достал из тумбочки одного из столов кипятильник, печенье, конфеты и чай. – Так что не спешите нас покидать, и нехорошо так всухомятку в одиночку кушать, может быть несварение и утрата друзей. Лучше всего усваивается пища, употреблённая в хорошей компании.
– Ой, как неудобно получилось. Я просто не ела ничего с самого утра, только вот успела прихватить с собой один бутерброд, – виновато ответила Милослава. – Сейчас я его разделю.
– Да что вы, я же пошутил. Кушайте, Милочка, я вскипячу пока воды, – взяв трёхлитровую банку, Фёдор Степанович вышел из кабинета за водой.
– Спасибо. А позвольте поинтересоваться, чей это кабинет? – вдруг спросила Милослава.
– Ничей. Кабинет выделен экспедиционному клубу, я там вроде как председатель, а Норотов мой заместитель. У нас даже есть пятьдесят членов клуба из студентов, но это только те, кто хочет плюс полбалла к итоговой оценке, – с небольшой грустью ответил Райц.
– Мммда-а, нынешние студенты потеряли ценность приключений в науке, – задумчиво протянула Милослава.
– Вы так говорите, будто вы от них далеко ушли. Вы же недавно Академию закончили? – спросил Райц.
– Думаю, не недавней, чем вы, – улыбнулась девушка. И она была неголословна, поскольку по внешности Райца нельзя было определить его возраст, как будто он остановился где-то в районе двадцати пяти лет.
– Мне уже тридцать два, но спасибо за комплимент, если он был таковым, – приятно удивился он.
Тут в кабинет вернулся Фёдор Степанович, поставил банку с водой на пол возле розетки и опустил в неё кипятильник.
– А мне бы всё же было интересно, какого рода вещи с собой брать, – робко спросил Норотов, пытаясь вернуть разговор в нужное ему русло.